Дети и подростки с аутизмом

Такой ребенок до года никогда ничего не тащил в рот, его можно было оставить одного в кроватке или в манеже на длитель­ный срок, зная, что он не будет протестовать. Он ничего актив­но не требовал, был «очень тактичен».

Вместе с тем, по воспоминаниям многих родителей, именно у этих детей в самом раннем возрасте отмечалась особая чувстви­тельность (сензитивность) к сенсорным стимулам повышенн

ой интенсивности, особенно к звукам. Младенец мог испугаться гудения кофемолки, электробритвы, шума пылесоса, треска по­гремушки. Однако эти впечатления не фиксировались надолго. И уже на втором-третьем году жизни у него же наблюдались пара­доксальные реакции на сильные раздражители, например отсут­ствие отклика на холод или боль. Известен случай, когда девоч­ка очень сильно прищемила палец и никак не дала об этом знать; отец понял, что произошло, лишь когда заметил, что палец по­синел и распух. Другой ребенок выскакивал зимой на даче раз­детым на улицу, мог залезть в ледяную воду, и у родителей не было ощущения, что ему когда-либо было холодно. Со временем может пропасть и выраженная реакция на громкий звук, причем настолько, что у близких малыша чаще, чем в других случаях, возникают подозрения о снижении его слуха.

С раннего возраста такие дети выглядели как созерцатели. Они не пользовались активно игрушками, уже до года проявляли осо­бый интерес к книгам, любили слушать чтение хороших стихов, классическую музыку. Часто родители рассказывают о «хорошем вкусе» своего ребенка, предпочтении им талантливых стихотворных или музыкальных творений, изысканных иллюстраций. Рано проявлялась и особая очарованность светом, движением: ребенок изучал блики, играл со своей тенью.

Тревоги родителей возникали ближе к двум годам. Первые серьезные проблемы обнаруживались, когда ребенок начинал самостоятельно передвигаться. Часто близкие вспоминают, что, встав крепко на ноги, он сразу побежал. Ранее пассивный, спо­койный, умиротворенный, малыш становился практически неуп­равляемым. Он отчаянно карабкался по мебели, залезал на подо­конники, на улице убегал, не оглядываясь и совершенно теряя при этом чувство реальной опасности.

При нормальном развитии ребенка данный возрастной период также является критическим: после первого года жизни любой малыш сильно подвержен влиянию окружающего сенсорного по­ля (всей целостной совокупности сенсорных впечатлений). Имен­но в этом возрасте он непрерывно выдвигает и задвигает ящики стола или шкафа, не может не влезть в лужу, размазывает еду по столу, бежит по дорожке и т.д. Взрослому достаточно трудно кон­тролировать его поведение в подобных ситуациях. Однако помога­ет предыдущий опыт совместного переживания общих впечатле­ний, используя который, близким удается переключать внимание ребенка на какое-то другое значимое для него явление: «Посмотри на . », «Вон птичка полетела», «Смотри, какая машина» и т. п. У аутичного же ребенка подобный опыт не накапливается. Он не реагирует на обращение взрослых, не откликается на имя, не следит за указательным жестом, не заглядывает в лицо маме, и сам все больше отводит взгляд. Постепенно его поведение становит­ся преимущественно полевым.

Вторая группа. Еще в младенческом возрасте с детьми этой группы намного больше проблем, связанных с уходом за ними. Они активнее, требовательнее в выражении своих желаний, изби­рательнее в первых контактах с окружающим миром, в том чис­ле и с близкими. Если ребенок первой группы пассивно подчиня­ется обычным ежедневным процедурам кормления, одевания, укладывания спать и т.д., то этот ребенок чаще сам диктует мате­ри, как с ним следует обращаться, даже становится деспотом в своих требованиях соблюдения определенного режима и ухода за собой. Поэтому первые стереотипы взаимодействия малыша с его ближайшим окружением складываются очень рано и очень жестко. Такой младенец рано начинает выделять маму, но привязанность

к ней носит характер примитивной симбиотической связи. По­стоянное присутствие матери необходимо для него как основное условие существования.

Мы уже рассказывали о семимесячной девочке, у которой при уходе мамы на несколько часов возникала рвота, поднималась температура, хотя она и оставалась с бабушкой, жившей с ними. Конечно, в таком возрасте и обычный ребенок остро пережива­ет даже непродолжительную разлуку с близким человеком, однако он не реагирует столь катастрофически — на соматическом уров­не. С возрастом эта тенденция у таких детей не только не сгла­живается, а, наоборот, порой усиливается, поскольку они полу­чают большую возможность контролировать маму.

Приверженность к постоянству, стабильности в отношениях с окружением характерна и для нормально развивающегося ре­бенка первых месяцев жизни (известно, что в возрасте двух ме­сяцев малыш очень чуток к соблюдению режима — особенно при­вязывается к рукам ухаживающего за ним, тяжело реагирует на перемены). Однако постепенно взаимоотношения с мамой, а че­рез нее —с окружающим миром становятся более гибкими. У аутичного же ребенка этого не происходит.

Особенно характерна для ребенка этой группы ранняя изби­рательная фиксация не только определенного сенсорного впечат­ления, но и способа его получения. Так, создается и сохраняет­ся на протяжении долгого времени экстремальная стабильность ограниченного набора его возможных контактов со средой. Вы­раженная тенденция к поддержанию постоянства у такого ребенка обнаруживается еще до года, а в возрасте 2—3 лет выглядит уже как патологический симптом.

К этому времени накапливается определенный набор ежеднев­ных привычных действий, менять которые он не позволяет — один и тот же маршрут прогулки, прослушивание одной и той же пла­стинки или книжки, одна и та же еда, использование одних и тех же слов и т. д. Иногда формируются достаточно сложные ритуа­лы, которые ребенок обязательно воспроизводит в определенных ситуациях, и они могут выглядеть достаточно нелепо, неадекватно. Например, двухлетняя девочка обязательно должна была кружить­ся в определенном месте книжного магазина, держа в руках длин­ный огурец или батон.

Ребенок данной группы особенно чуток к соблюдению режима со всеми его мельчайшими подробностями. Так, при попытке замены кормления грудью кормлением сцеженным молоком ма­лыш не только отказался от еды, но ежедневно в течение двух месяцев кричал в часы, совпадающие со временем этой неудач­ной подмены. В младенческом возрасте для всякого ребенка пред­почтительны и какая-то определенная форма соски, и одна, наи­более удобная и привычная, поза укладывания спать, и любимая погремушка, и т. д. Однако для аутичного ребенка этой группы соблюдение привычек является единственно приемлемым спосо­бом существования, их нарушение сопоставимо с угрозой для жизни. Например, потеря любимой пустышки (или тот факт, что она оказалась прогрызенной) превращается в трагедию, поскольку аналогичную достать не удалось; невозможность поместиться в коляску — единственное место, в котором ребенок спал с рожде­ния до трех лет,— приводит к серьезному разлаживанию сна ма­лыша. В дальнейшем часто оказывается существенной проблемой введение прикорма: это дети с наибольшей избирательностью в еде.