Дети и подростки с аутизмом

К трем годам становятся все более заметными не только отста­вание и своеобразие в развитии речи, моторики, отсутствие вни­мания к близким, интереса к другим детям, избегание контакта с ними, трудности произвольного сосредоточения ребенка, но и особенности его поведения, которые превращаются в серьезные проблемы. Все чаще отмечаются проявления агрессии и самоагрес­сии, негативизм, страхи, непоня

тные влечения; усиливается вы­раженная стереотипность поведения. Все более противоречивы­ми, амбивалентными становятся поведенческие реакции. У одного и того же ребенка могут сочетаться и состояния крайней расторможенности, полной неуправляемости, и предельной пассивно­сти, тормозимости, погруженности; пугливости, тревожности и не­осторожности, «бесстрашия» в реально опасных ситуациях; сверх­привязанности к матери и агрессии по отношению к ней и т. д.

Яркая выраженность поведенческих проблем (прежде всего, страхов, негативизма, агрессии) в данном возрасте во многом связана с более интенсивными попытками произвольной органи­зации ребенка со стороны близких, повышения к нему уровня требований. Известно, что и в норме в этом возрасте закономерно возникают временные трудности взаимодействия с малышом, который отстаивает собственное Я и проявляет упрямство, нега­тивизм, бурные аффективные реакции. Однако у ребенка с аутиз­мом эти проявления связаны с более глубинными причинами — прежде всего низким порогом дискомфорта, трудностями произ­вольного сосредоточения. Чаще всего они отражают не протест против подавления его самостоятельности (что возникает в свя­зи с выраженной задержкой и трудностями формирования представлений о себе самом значительно позже), а все то же посто­янное стремление сохранить неизменность окружающего и сво­их ограниченных форм взаимодействия с ним.

Стойкий отказ малыша от выполнения каких-то бытовых тре­бований близких, направленных на формирование основных на­выков (самостоятельной еды, одевания, приучения к горшку и т.д.), обычно порождается сочетанием реальных трудностей его произ­вольного сосредоточения и подражания и сильнейшим диском­фортом, страхом, который он переживает в этих ситуациях.

Известно, что и в норме страхи особенно заметно проявляются на завершающих этапах раннего возраста ребенка. Отличие стра­хов при эмоциональных нарушениях заключается не столько в их содержании, сколько в их интенсивности и прочной фиксации. Однажды возникнув, каждый страх живет и остается актуальным для ребенка на протяжении многих лет. Страхи, которые иногда производят впечатление нелепых, беспричинных (например, соб­ственной босой ножки, высунувшейся из-под одеяла, или зонти­ка, или капли воды на подбородке, или дырки на колготках и др.), становятся более понятными, если вспомнить, насколько ребе­нок с аутизмом чувствителен к нарушению завершенной формы, сензитивен к различным сенсорным ощущениям.

Причина страха действительно не всегда ясна; и когда ребе­нок начинает говорить о том, что его пугает,— это уже большой шаг вперед на пути освоения и начала преодоления опасной, травмирующей ситуации. Чаще, особенно когда ребенок малень­кий, только по его поведению — особой напряженности, крику, искаженному страхом лицу, замиранию или внезапному «отша­тыванию», закрыванию глаз и ушей ручками — можно понять, что здесь его что-то испугало или вызвало сильный дискомфорт. Мо­жет также проявляться тенденция, характерная для детей более старшего возраста,— когда ребенок тянется к пугающему его объек­ту, который превращается в предмет его особого интереса (на­пример, урчащие трубы в ванной или батареи, подвальные окна, в которые он стремится заглянуть, и т.д.).

Многочисленные страхи и тревожность ребенка сильно ослож­няют его жизнь и жизнь всей его семьи. Возникая в обычных бытовых ситуациях, они превращают в пытку многие режимные моменты, необходимые процедуры ухода за малышом. Таковы уже упомянутые выше страхи горшка, умывания, стрижки ногтей и волос, одевания (связанные, например, с всовыванием головы в горловину свитера или натягивание шапки), страх отпустить от себя маму, нарастание тревожности при изменении каких-то де­талей привычной жизни. Из-за возникших и моментально закре­пившихся страхов часто становится невозможно выйти на улицу, так как нужно выйти в подъезд, где ребенок чего-то пугается (на­пример, батареи или лифта), можно встретить собак или голубей, которых он панически боится; зайти в магазин, в связи с тем, что он не переносит скопления народа; проехать в метро, где страх вызывает грохочущий и неожиданно выскакивающий из тонне­ля поезд и эскалатор; пригласить гостей в дом или самим выб­раться в гости, так как пугают незнакомые люди и чужое место; переехать летом на дачу, потому что прочно зафиксировался страх летающих насекомых; вызвать врача и многое-многое другое.

Закрепление стереотипного поведения, в том числе усиление и усложнение моторных и речевых стереотипии, находится в пря­мой зависимости от нарастания состояний дискомфорта, тревоги. Часто к 2,5—3 годам ребенок с аутизмом демонстрирует достаточ­но сложные формы ритуального, стереотипного поведения, позво­ляющие ему пережить эти превалирующие негативные состояния.

Неправильная реакция близких, которые нередко пытаются директивно устранить нежелательный способ поведения малыша, часто лишь его усиливает и закрепляет или приводит к появле­нию новых «странностей» ребенка.

Признаки формирования разных типов аутизма

Уже на ранних этапах жизни аутичного ребенка появляются тенденции, характерные для формирования той или иной груп­пы раннего детского аутизма.

Ниже мы постараемся представить истории развития, типич­ные для каждой из четырех групп.

Первая группа. Воспоминания родителей о первом годе жиз­ни таких детей обычно самые светлые. С раннего возраста они поражали окружающих своим внимательным, «умным» взглядом, взрослым, очень осмысленным выражением лица. Такой ребенок был спокоен, «удобен», достаточно пассивно подчинялся всем режимным требованиям, он был пластичен, покорно принимал нужную позу у мамы на руках. Он рано начал реагировать на лицо взрослого, отвечать улыбкой на его улыбку, но активно контак­та не требовал, на руки сам не просился.

Вот несколько характерных описаний, данных близкими де­тям первого года жизни: «лучезарный мальчик», «сияющий ребе­нок», «очень общительный», «настоящая кинозвезда». Такой ре­бенок легко заражался от любого улыбающегося взрослого, от общения взрослых между собой, от оживленной беседы вокруг. Это — обязательный начальный этап нормального эмоционально­го развития (продолжающийся обычно до трех месяцев), после которого должны появиться избирательность в общении, ожида­ние поддержки, поощрения со стороны взрослого, а затем четкое различение своих и чужих. Здесь же на протяжении всего перво­го года жизни не происходило дальнейшего развития заражения: ребенок мог спокойно пойти на руки к незнакомому человеку, у него не появлялся «страх чужого», и позднее такой малыш мог легко уйти за руку с посторонним человеком.