Феномен сталинской национальной политики в СССР в 20–30 гг. XX века

Они были осуждены на срок от 3 до 10 лет, “участники” военной секции заговора расстреляны (А.С. Путилов, заведовавший ранее Архивом АН СССР, и другие). Главных участников “монархического заговора” ждала ссылка. Так пли иначе большинство представителей русской исторической мысли к началу 30-х гг. XX в. насильственно отстранены от своих занятий из-за их якобы великорусского шовинизма, а значит, и

контрреволюционности. В библиотеке Академии наук, Археографической комиссии крупных специалистов практически не оставалось. Из старой профессуры уцелел лишь Б.Д. Греков, арестованный в 1930 г. [30].

Само слово “русский” в определенных кругах советского общества до начала 30-х гг. XX в. ассоциировалось с понятием “великодержавный”. Например, в статье, открывающей первый выпуск журнала “Советская этнография”, который начал выходить в СССР с 1931 г. вместо издававшегося до тех пор журнала под названием просто “Этнография”, было предложено выбросить слово “русский” из названия известного ленинградского музея [31]. Положение с изучением русской истории стало изменяться к лучшему лишь с избавлением от диктата “школы Покровского”.

Ниспровержение школы “воинствующих борцов с великорусским национализмом” и противников “объективно-научной” деятельности старой историографии было осуществлено после замечаний И.В. Сталина, А.А. Жданова и С.М. Кирова в 1934 г. по поводу конспектов учебников по истории СССР и новой истории, опубликованных в 1936 г. [32]. Однако поворот этот не мешал деятельности ОГПУ. Репрессиям были подвергнуты специалисты по истории древнеславянской письменности, фольклору, и истории славянских языков н т.д. [33].

В московских и ленинградских следственных делах был собран обильный “компромат” на других ученых. Среди них академики В.И. Вернадский, М.С. Грушевский, Н.С. Державин и другие. Вопрос об аресте академиков решался на самом высоком уровне. Историк М.С. Грушевский, очевидно, избежал ареста лишь в связи со смертью (25 ноября 1934 г.). Его объявили главой “контрреволюционного центра”, но уже не российского, а украинского. Слависты оказались в особо невыгодном положении еще из-за того, что в то время шла борьба с “панславизмом”, отношения со славянскими странами “санитарного кордона” были крайне напряженными. Даже общее происхождение славянских языков н народов было “опровергнуто” академиком Н.Я. Марром. По его утверждению, русский язык “… более близок к грузинскому, чем . к … славянскому” [34].

Вопреки обычным лингвистическим представлениям о постепенном распаде единого праязыка на отдельные, но генетически родственные языки, “новое учение” утверждало прямо противоположное. В соответствии с утверждаемой версией языки возникали независимо друг от друга, затем претерпевали процессы скрещивания, когда в результате взаимодействия два языка превращались в новый третий язык, который в равной степени являлся потомком обоих языков. Н.Я. Марр в своих теориях ориентировался на представления 20-х гг. XX в. о близкой мировой революции, на надежды многих еще успеть поговорить с пролетариями всех континентов на мировом языке [35].

Подобно тому, писал Н.Я. Марр, “как человечество от кустарных разобщенных хозяйств и форм общественности идет к одному общему мировому хозяйству . так и язык от первоначального многообразия гигантскими шагами продвигается к единому мировому языку” [36]. В СССР он видел не только создание новых национальных языков, но и то, как в результате их взаимопроникновения развивается процесс “снятия множества национальных языков единством языка и мышления”. С момента основания в 1921 г. Яфетического института (Институт языка и мышления с 1931 г.) его планы предусматривали разработку проблем языка будущего [37].

В феврале 1926 г. была намечена к учреждению группа по прикладной лингвистике, которая “имела заданием установление теоретических норм будущего общечеловеческого языка” [38]. Один из основных тезисов “нового учения о языке” гласил, что “будущий всемирный язык будет языком новой системы, особой, доселе не существовавшей .” [39]. Именно этот тезис был повторен И.В. Сталиным на XVI съезде. “В период победы социализма в мировом масштабе, когда социализм окрепнет и войдет в быт, – говорил он, – национальные языки неминуемо должны слиться в одни общий язык, который, конечно, не будет ни великорусским, ни немецким, а чем-то новым” [40].

“Революционная” лингвистическая теория академика Н.Я. Марра, важнейшее “достижение” которой “утверждено” на съезде партии, высоко ценилась и за другие “достоинства”. В докладе “Основы планирования научно-исследовательской работы”, с которым Н.И. Бухарин выступал 6 апреля 1931 г. на I-ой Всесоюзной конференции по планированию научно-исследовательской работы, отмечено: “Во всяком случае, при любых оценках яфетической теории Н.Я. Марра необходимо признать, что она имеет бесспорную огромную заслугу, как мятеж против великодержавных тенденций в языкознании…” [41].

“Учение” Н.Я. Марра, имевшее такую поддержку, долгое время навязывалось и после смерти ученого 20 декабря 1934 г. как единственно приемлемое для советской науки. Однако отрицание Н.Я. Марром национальных границ, особой роли русского языка на территории СССР, полное отвержение старой науки, требование форсировать создание искусственного всемирного языка – все это вынудило И.В. Сталина в послевоенные годы выступить против его теории. На это повлияла и дружба Н.Я. Марра с М.Н. Покровским, сходство некоторых его идей с идеями Н.И. Бухарина [42].

После выступления И.В. Сталина по вопросам языкознания в 1950 г. Н.Я. Марр, равно как и М.Н. Покровский, оказался “вульгаризатором марксизма” . В оценках современных ученых “новое мышление о языке” характеризуется как “абсолютно ненаучная теория . включавшая в себя самые нелепые и фантастические идеи, соединенные с политической фразеологией, свойственной 20-м – началу 30-х гг.” [43]. Идея мировой революции дорого обошлась России. На протяжении 20-х гг. XX в. не прекращалось отрицание ее исторического прошлого, патриотических чувств. Повсюду мерещился великодержавный шовинизм великороссов, который “искоренялся” с беспримерной жестокостью.

Над подданными бывшей Российской Империи осуществлялся эксперимент по подготовке их к вхождению в согражданство будущего Всемирного СССР. Более того, программа и устав Коммунистического Интернационала, принятые на VI конгрессе Коминтерна (17 августа – 1 сентября 1928 г.) дают основание утверждать, что наши соотечественники рассматривались в то время не столько гражданами СССР, сколько самим мировым социалистическим согражданством. СССР изображался государством, в котором “мировой пролетариат впервые обретает действительно свое отечество”.

Считалось, что “в случае нападении империалистических государств на СССР … международный пролетариат должен ответить самыми смелыми и решительными массовыми выступлениями и борьбой за свержение империалистических правительств под лозунгом диктатуры пролетариат и союза с СССР”. Мощный революционный взрыв в таком случае “должен похоронить капитализм в ряде так называемых цивилизованных стран”, чтобы сделать гигантский шаг “в сторону окончательной мировой победы социализма” [44].

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
 16  17 


Другие рефераты на тему «История и исторические личности»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы