Жизненный путь декабриста Сергея Волконского

Несколько месяцев спустя, уже после оставления французами Москвы, Сергей Волконский был назначен командиром самостоятельного партизанского соединения, с которым "открыл . коммуникацию между главною армиею и корпусом генерала от кавалерии Витгенштейна" [19]. Войска генерала П.Х. Витгенштейна прикрывали направление неприятельской армии на Петербург, но после оставления французами Москвы

исчезла и угроза занятия столицы империи. Действия Витгенштейна надо было теперь скоординировать с действиями основных сил - и Волконский успешно справился с этой задачей. Кроме того, за несколько недель отдельных действий отряд Волконского захватил в плен "одного генерала, . 17 штаб- и обер-офицеров и около 700 или 800 нижних чинов" [20].

Во время заграничных походов отряд Волконского вновь соединился с корпусом Винценгероде и стал действовать вместе с главными силами русской армии. Волконский отличился в боях под Калишем и Люценом, при переправе через Эльбу, в "битве народов" под Лейпцигом, в штурме Касселя и Суассона. Начав войну ротмистром, он закончил ее генерал-майором и кавалером четырех русских и пяти иностранных орденов, владельцем наградного золотого оружия и двух медалей в память Отечественной войны 1812 г.

Современники вспоминали: вернувшись с войны в столицу, Сергей Волконский не снимал в публичных местах плаща. При этом он "скромно" говорил: "Солнце прячет в облака лучи свои" [21] - грудь его горела орденами. "Приехав одним из первых воротившихся из армии при блистательной карьере служебной, ибо из чина ротмистра гвардейского немного свыше двух лет я был уже генералом с лентой и весь увешанный крестами, и могу без хвастовства сказать. с явными заслугами, в высшем обществе я был принят радушно, скажу даже отлично" [22], - писал он в мемуарах. Петербургский свет восхищался им, родители гордились. Отец уважительно называл его в письмах "герой наш князь Сергей Григорьевич" [23]. Перед молодым генералом открывались головокружительные карьерные возможности.

Но служебная карьера Сергея Волконского не ограничивалась только участием в боевых действиях. В военной биографии Волконского есть немало странностей. Незадолго до окончания войны он, генерал-майор русской службы, самовольно покидает армию и отправляется в Петербург. После возвращения из армии в столицу он - опять-таки самовольно, не беря отпуска и не выходя в отставку, отправляется за границу, как он сам пишет, "туристом" [24]. Он становится свидетелем открытия Венского конгресса, посещает Париж, затем отправляется в Лондон. Однако вряд ли он мог, находясь на действительной службе, так свободно перемещаться по Европе. Видимо, при этом он выполнял некие секретные задания русского командования. О том, какого рода были эти задания, тоже сохранились сведения. Самый странный эпизод его заграничного путешествия относится к марту 1815 г. - времени знаменитых наполеоновских "Ста дней".

Известие о возвращении Наполеона во Францию застает Волконского в Лондоне. Согласно его мемуарам, узнав о том, что "чертова кукла" "высадилась во Франции", он тут же просил русского посла в Лондоне графа Ливена выдать ему паспорт для проезда во Францию. Посол отказал, заявив, что генералу русской службы нечего делать в занятой неприятелем стране. и доложил об этой странной просьбе императору Александру I. Император же приказал Ливену выпустить Волконского в Париж [25].

В занятом Наполеоном Париже Волконский провел всего несколько дней - 18 марта 1815 г. он туда приехал, а 31 марта уже вернулся в Лондон. Эти даты устанавливаются из его письма к П.Д. Киселеву, отправленного из Лондона 31 марта [26].

О том, чем занимался Волконский в Париже во время "Ста дней", известно немного. Сам он очень осторожно упоминает о своих записках о том, что во второй раз в Париже он был уже не как "турист", а как "служебное лицо", и что он был в своей поездке снабжен деньгами, полученными от его шурина, кн. П.М. Волконского, тогда начальника Главного штаба русской армии [27]. Известно также, что его пребывание во вражеской столице не прошло незамеченным для русского общества; стали даже раздаваться голоса о том, что он перешел на сторону Наполеона. В письме к своему другу Киселеву он вынужден был оправдываться: "Я не считаюсь с мнением тех, которые судят меня, не имея на то права и не выслушав моего оправдания", "за меня в качестве адвокатов все русские, которые находились вместе со мною в Париже" [28].

В источниках имеются сведения о том, что главным заданием, которое Волконский выполнял в Париже, была эвакуация русских офицеров, не успевших выехать на родину и оставшихся как бы в плену у Наполеона. В "Записках" Волконский называет четверых: троих обер-офицеров и знаменитого впоследствии придворного врача Николая Арендта, оставшегося во Франции при больных и раненых русских военных и не успевшего поэтому покинуть город [29].

Следует заметить, что эти люди вряд ли случайно задержались в Париже - иначе русское командование не стало бы посылать в занятый неприятелем город русского генерал-майора, близкого родственника начальника Главного штаба. Скорее всего, они тоже выполняли во французской столице специальные задания - и в случае разоблачения им грозили большие неприятности.

Иными словами, после окончания войны генерал Волконский приобрел опыт выполнения "секретных поручений" "тайными методами". И этот опыт оказался впоследствии бесценным для декабриста Волконского.

Несмотря на блестящую военную карьеру, Сергей Волконский "остался в памяти семейной как человек не от мира сего" [30]. Частное поведение Волконского предвоенных, военных и послевоенных лет казалось современникам не менее, если не более "странным", чем поведение его отца. При этом для самого Волконского такое поведение было весьма органичным: в его позднейших мемуарах описанию этих "странностей" отводится едва ли не больше места, чем описанию знаменитых сражений.

В повседневной жизни Сергей Волконский реализовывал совершенно определенный тип поведения, названный современниками "гусарским". Этот тип тоже попал в "классификацию" Пыляева:

"Отличительную черту характера, дух и тон кавалерийских офицеров - все равно, была ли это молодежь или старики - составляли удальство и молодечество. Девизом и руководством в жизни были три стародавние поговорки: «двум смертям не бывать, одной не миновать»,последняя копейка ребром», «жизнь копейка - голова ничего!» Эти люди и в войне, и в мире искали опасностей, чтоб отличиться бесстрашием и удальством" [31].

Согласно Пыляеву, особенно отличались "удальством" офицеры-кавалергарды.

И если "чудачества" Григория Волконского были, в общем, мирными и неопасными для окружающих, то "утехи" его младшего сына представляли значительную социальную опасность. Сергей Волконский - вполне в духе Пыляева - признавался в мемуарах, что для него самого и того социального круга, к которому он принадлежал, была характерна "общая склонность к пьянству, к разгульной жизни, к молодечеству".

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 


Другие рефераты на тему «История и исторические личности»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы