Кавказская война 1817-1864 годов

В отличие от других горских народов царизм в Чечне не находил объекта для переговоров, лидеров и социальных структур, которые могли бы гарантировать выполнение каких-либо соглашений. Когда такие лидеры на Кавказе появлялись, российская власть непременно пыталась с ними договориться и перетянуть на свою сторону. Классический тому пример отношения с легендарным Шамилем.

Упрощенный и примитивн

ый взгляд на Шамиля, который сегодня бытует в среде некоторых современных кавказских, и в частности чеченских, националистов – «он решил отдать жизнь за свободу народа в борьбе против русских колонизаторов»,[59] весьма далек от истины. В 1836 году Шамиль писал генералу Клюки фон Клюгенау, командовавшему русскими войсками в Дагестане: «Пока я нахожусь в живых, вы найдете во мне усердного и неспособного на измены слугу русского правительства».[60] Единственное условие было такое: «Я прошу Вас об одном: не мешайте нам драться между собою. Храбрейший из нас, конечно, останется победителем, необузданные смирятся, власть и порядок восторжествуют, и тогда будет, божьей помощью, общее спокойствие».[61] Конечно, в обещаниях Шамиля быть «верным слугой российского правительства» в разгар «священной войны против неверных» была изрядная доля дипломатического плутовства, но сама по себе мысль «обуздать» горцев вполне совпадала с желанием государя императора.

Были близки и методы. Много позже Шамиль признавался: «Я употреблял против горцев жестокие меры: много людей убито по моему приказанию . Бил я шатоевцев, и андийцев, и талбутинцев, и ичкерийцев; но я бил их не за преданность русским - вы знаете, что тогда они ее не выказывали, а за их скверную натуру, склонную к грабительству и разбоям . И вы будете их бить за ту же склонность, которую им очень трудно оставить. Потому я не стыжусь своих дел и не боюсь дать за них ответ Богу».[62] С годами эта позиция Шамиля только укрепилась, он считал, что управляет «народом скверным, разбойниками, которые только тогда сделают что-нибудь доброе, когда увидят, что над их головами висит шашка, уже срубившая несколько голов». «Если бы я поступал иначе, - заключает Шамиль, - я должен был бы дать ответ Богу, и он меня бы наказал за то, что я не наказывал свой народ».[63]

1837 год ознаменовался двумя событиями. В мае месяце барон Розен предписал генералу Фези предпринять экспедицию на Ахульго. Фези овладел аулами Тилитль, Ашильдой и всем ахульгинским районом. Однако недостаток продовольствия и угроза сообщениям побудили его очистить занятый район. Вся эта экспедиция принесла русским в общем больше вреда, чем пользы, ибо Шамиль (хоть и выразивший на словах покорность) стал теперь убеждать горцев, что Аллах ему сопутствует и русские не в состоянии с ним что-либо поделать. Будь в то время на Кавказе сколько-нибудь проницательные военачальники, опыт этой экспедиции пошел бы им впрок и армия была бы набавлена в дальнейшем от многих безрезультатных, а то и прямо неудачных походов.

В сентябре Кавказ посетил Император Николай II. Он остался недоволен общим состоянием края, брожением умов в Дагестане, разбоем в татарских ханствах и отсутствием связи между укреплениями на Сунже. Розен был смещен, и на его место назначен генерал Головин. Новый главнокомандующий обратил свое внимание сперва на правый фланг Кавказской линии — Черноморское побережье и Закубанье, где основаны укрепления Новотроицкое и Михайловское. В 1838 году основан Новороссийск, проведена Военно-Грузинская дорога из Тифлиса через Кавказский хребет на Владикавказ, и этот последний соединен с Моздоком линией кордонов.

В следующем, 1839 году была предпринята широкая операция по всему фронту. На правом фланге десантный отряд генерала Раевского возвел ряд укреплений на Черноморском побережье. На левом фланге действовали Дагестанский отряд самого Головина и Чеченский — графа Граббе. 20 апреля отряд генерала Головина после упорного боя занял Аргуань (наши потери — 650 человек, горцев перебито до 2000). Затем оба отряда, соединившись, осадили 12 июня Ахульго — и 22 августа, пятым по счету кровопролитным штурмом, оплот Шамиля перешел в наши руки. У нас было 7000 бойцов при 17 орудиях. Горцев засело в Ахульго свыше 5000. Наиболее доступный склон горы, на который и была поведена атака, имел 50 саженей высоты при крутизне свыше 50 градусов. Штурмы 29 июня, 4-го и 16 июля не удались (на этом последнем у нас убыло 875 человек, в том числе 52 офицера).[64]

15 августа сын Шамиля Джэмалэтдин был передан русским. Однако генерал Граббе 17 августа предъявил Шамилю ультиматум: если имам лично не явится к нему, то на следующий же день начался штурм. Как отмечает очевидец, Гаджи-Али, Шамиль, опасаясь измены, отказался и решил защищаться.[65]

Штурм 17 августа почти удался, но резервов не было, и наша потеря в этой четвертой безрезультатной попытке составила 557 человек. Наконец решительным приступом 22-го числа мы овладели этим орлиным гнездом. Горцев в этот день было убито свыше тысячи, в плен взято 900. Потери русских войск составили 544 человека, а за всю осаду до 2500 человек. С горстью преданных мюридов Шамиль бежал в горы.[66]

Успех в Петербурге встретили с ликованием. Граббе уверял Николая I в полном «усмирении» Кавказа и окончательной гибели мюридизма, а самого Шамиля называл «бесприютным и бессильным бродягой, голова которого стоит не более 100 червонцев».[67]

Дагестан казался усмиренным. Ничто не предвещало той бури, что должна была разразиться через несколько месяцев.

На 1840 год генерал Головин предполагал продвинуть правый фланг Кавказской линии на реку Лабу, а пространство между этой рекой и Верхней Кубанью заселить казаками. Но горцы предупредили этот маневр. В последних числах февраля вспыхнуло поголовное восстание всех лезгинских и черкесских племен. Скопища горцев овладели после отчаянной защиты фортом Лазаревым и укреплениями Николаевским, Вельяминовским и Михайловским. Михайловское укрепление занимало 400 тенгинцев и линейцев 5-го батальона под начальством штабс-капитана Лико. Горсть героев три дня отбивала 11000 черкесов. Когда лавина горцев все-таки ворвалась в укрепление, рядовой Тенгинского полка Архип Осипов взорвал его на воздух с остатками гарнизона и победителями. Имя героя навсегда осталось в списках полка и вызывалось с тех пор на перекличке.[68]

Шамиль поднял Чечню, где население было озлоблено сбором податей. 11 июля произошел жестокий бой у Валерика (воспет Лермонтовым). Шамиль, разбитый при Валерике генералом Фрейтагом, засел в горах — и туда к нему бежала вся Малая Чечня. Оттуда имам пытался пробраться в северный Дагестан, но был отражен полковником Клюки фон Клюгенау с апшеронцами. Тогда Шамиль обратился на Аварию и осенью разгромил ее. Дерзкие набеги горцев до самого Терека продолжались до поздней зимы.

В Петербурге встревожились таким оборотом дел, и на Кавказ была направлена 14-я пехотная дивизия (из состава V корпуса). Весь 1841 год продолжались волнения в Аварии, правитель которой Хаджи-Мурат перешел к Шамилю. Операции в Чечне велись с переменным успехом. В 1842 году 20 февраля нами взят был аул Гергебиль. Шамиль пытался проникнуть в южный Дагестан, но при Рычи путь ему преградил Ширванский полк. Князь Аргутинский-Долгорукий окончательно восстановил здесь порядок.

 Скачать реферат