Геополитические причины распада СССР

Самое уязвимое место в концепции Коллинза — чрезмерное акцентирование в ней военно-территориальных аспектов государственной политики. Несомненно, то обстоятельство, что Советский Союз окружали враждебные соседи (и даже враждебные союзники), способствовало напряжению его хозяйственных ресурсов и — в конечном счете — упадку центральных властных институтов, представляющему, согласно Коллинзу, пред

посылку имперской дезинтеграции. Однако безопасность страны не требовала столь дорогой цены. В эпоху ядерного оружия ориентация Советского Союза на дорогостоящие танковые армии в духе второй мировой войны обуславливалась сознательным выбором его руководства, а не необходимостью. Во время каждого из двух важнейших периодов реформ в послевоенной истории страны советские лидеры — Н.Хрущев и М.Горбачев — осуществляли масштабные сокращения вооруженных сил, причем безо всякого ущерба для государственной безопасности.

Ключевой недостаток характерной для Коллинза концентрации внимания на этнических делениях и слишком растянутых линиях коммуникаций заключается в том, что при подобном подходе затемняется роль России и русских в крушении СССР. На деле сама Россия (в виде РСФСР — одной из 15 образовывавших СССР республик) под руководством Б.Ельцина фактически отделилась в 1991 г. от Советского Союза. В качестве участников народных фронтов этнические русские играли важную роль даже в наиболее решительных и правомерных, с точки зрения закона, кампаниях за отделение — в Эстонии, Литве и Латвии [Hanson 1999; Alexseev 2001: 101-106]. Очевидно, что множество русских по всему Советскому Союзу выступали против гиперцентрализованной, находившейся под властью коммунистов системы по причинам, не имеющим отношения к этнополитике и чрезмерному расширению.

В этом смысле предложенная Дерлугьяном трактовка крушения Советского Союза убедительнее коллинзовской. Признавая важность геополитического соперничества с Соединенными Штатами, Дерлугьян не считает этот фактор определяющим и не акцентирует его территориальный аспект. Он далек и от того, чтобы анализировать распад государства лишь с этнической точки зрения. Согласно его позиции, для Советского Союза были характерны "корпоративные органы двух типов", контролировавшиеся номенклатурой — государственными чиновниками, утвержденными руководством Коммунистической партии. К первому относились всевозможные территориальные образования, в т.ч. 15 союзных республик (анализ Коллинза учитывает исключительно их). Ко второму — "внетерриториальные производственные агломерации (государственные концерны и синдикаты) и разнообразные министерства, осуществлявшие руководство совокупностью экономических отраслей и государственных институтов, начиная с обороны и кончая образованием" [Дерлугьян 2000: № 3, 21].

Подобно Коллинзу, Дерлугьян указывает на коллапс центральной власти, но, в отличие от Коллинза, который просто ссылается на такой поворот событий, Дерлугьян действительно его объясняет. С его точки зрения, советское государство рухнуло в тот момент, когда от него отвернулась номенклатура среднего звена. Горбачев пытался реформировать советское общество и экономику страны, стараясь преодолеть застой брежневской эпохи посредством раскрепощения гражданской инициативы в виде различных народных движений. Его политика гласности и перестройки была нацелена на то, чтобы встряхнуть автономный от общества класс российского чиновничества, подвергнув его испытанию выборами и рыночной конкуренцией [Дерлугьян 2000: № 3, 20]. Но общественные силы вышли из-под контроля Горбачева еще до того, как он смог довести до конца свои реформы, причем настолько, что он, по его собственным воспоминаниям, начал видеть в неформальных движениях скорее "оппозицию", чем союзников [Горбачев 1995: 412, 514]. Как пишет Дерлугьян, "прежде чем Горбачеву удалось создать новый режим, находившиеся у него в подчинении слои номенклатуры предали его и, нарушив два основополагающих табу номенклатурного поведения, приняли участие в национальных движениях и в частном накоплении" [Дерлугьян 2000: № 3, 20]. Да, некоторые коммунистические элиты (как и предсказывал в 1980 г. Коллинз) связали себя с делом национализма — но лишь в тех случаях, когда занимаемые ими позиции в управлении регионами открывали перед ними благоприятные возможности. Другие представители среднего звена коммунистической элиты — те, которые имели доступ к внетерриториальным экономическим ресурсам, — отказались от этнонационализма в пользу различных версий коррупционного капитализма.

Таким образом, распад Советского Союза был не только геополитическим феноменом, обусловленным проблемами военного характера. Крушение центральной государственной власти действительно имело решающее значение, но оно, в свою очередь, объяснялось отношением, прежде всего представителей элиты, к институтам советского режима. Когда стало ясно, что эти институты оставляют желать лучшего, особенно в плане обеспечения экономических благ, которыми, очевидно, в гораздо большей степени изобиловал Запад, они перестали вызывать поддержку даже самой правящей номенклатуры. "Общественный договор" брежневской эпохи, в соответствии с которым элементарный уровень материального благополучия покупался ценой гражданских свобод, не пережил горбачевских преобразований, а заменить его оказалось нечем.

Вероятно, воодушевленный очевидным успехом собственных прогнозов относительно упадка Советского Союза, Коллинз вместе со своим соавтором Д.Уоллером попытался в начале 1990-х годов предсказать дальнейшее развитие событий на постсоветском пространстве. Прежде всего они еще раз повторили свои исходные постулаты: (1) Советский Союз был "продолжением экспансионистской геополитической траектории Российской империи"; (2) "в XX столетии геополитические преимущества России сошли на нет"; (3) именно усилия М.Горбачева по снижению "чрезмерного с точки зрения материально-технического обеспечения войск расширения" посредством сокращения военных обязательств "привели к быстрой делегитимации правящего слоя" и в конечном счете — к распаду СССР [Collins, Waller 1994: 120; см. также Waller 1992].

Затем Коллинз и Уоллер высказали свои соображения о том, что изменилось с возникновением меньшего по размерам российского государства, окруженного более слабыми соседями. Они утверждали, что Россия "в средне- или долгосрочной перспективе будет в состоянии обрести доминантный по отношению к своим соседям престиж могущества" и что она вернулась к "чему-то, более сходному с благоприятным для нее окраинным положением времен Петра" [Collins, Waller 1994: 120]. Единственное отмеченное ими исключение в плане выигрышности геополитической позиции страны — Дальний Восток, где Россия столкнулась с двумя сильными соперниками в лице Японии и Китая; однако в данном случае два соперника лучше, чем один, поскольку они могут вступить в конкуренцию друг с другом.

Настаивая на том, что "этничность следует за геополитикой", и исходя из "относительно благоприятных средне- и долгосрочных геополитических перспектив России", Коллинз и Уоллер делали однозначный прогноз: "Престиж могущества русского этноса по отношению к его этническим соперникам будет высоким" и потому "нам не следует ожидать значительной или даже какой-либо этнической фрагментации внутри страны" [Collins, Waller 1994: 107, 120].

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8  9 


Другие рефераты на тему «История и исторические личности»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы