Карибский кризис

По моему мнению, у Хрущева было совсем другое на уме: добиться новых условий переговоров с Соединенными Штатами, создать возможность для достижения равноправного компромисса. Он хотел таким путем получить то, к чему стремился на протяжении 1960-1962 годов: признание ГДР, закрепление нового статуса Западного Берлина, послевоенных границ, а также серьезные изменения в советско-американских отноше

ниях на основе разрядки и ограничения гонки вооружений.

Хрущев рассуждал так же, как американцы рассуждали по поводу Советского Союза. Известно, что на протяжении всего послевоенного периода и даже сейчас многие американцы верят в то, что с Советским Союзом (а сейчас с Россией) можно вести переговоры только с позиции силы, что русские другого языка не понимают. То же думал Хрущев об американцах. Он считал, что они слишком сильны и слишком уверены в себе. С ними невозможно разговаривать на равных, не продемонстрировав до этого своей мощи. Обе цели - защита Кубы и изменение стратегического баланса, - вероятно сливались в его сознании воедино: надо на деле показать Америке, что ситуация в отношениях с СССР и его союзниками изменилась коренным образом.

Почему так очевидно для меня такое истолкование мотивов Хрущева? Напомню еще раз: психологическим толчком появление самой идеи размещения ракет на Кубе послужила прогулка по берегу Черного моря и упоминание об американских ракетах в Турции. Затем именно этот мотив стал последним аккордом при достижении компромисса между Хрущевым и Кеннеди. И еще: Хрущев стремился любой ценой добиться установки ракет даже после того, как они были обнаружены. Это стремление выглядит иррационально, если исключить, что он надеялся продемонстрировать советскую мощь путем установки ракет, нацеленных на Соединенные Штаты.

Наконец секретность. Секретность была чрезвычайно опасна для кубинцев. Они лучше Хрущева понимали психологию американских руководителей и общественного мнения страны. Они ясно отдавали себе отчет, какой взрыв негодования вызовет именно тайное размещение ракет. Для американского сознания любой, даже самый зловещий приговор представляется приемлемым, если он делается в открытых и предусмотренных международными нормами формах . Даже когда речь идет о несправедливом соглашении.

С конца июля и до середины сентября Советский Союз направил на Кубу примерно 100 кораблей. Большая их часть на этот раз перевозила вооружение. По американским подсчетам сюда было доставлено 42 ракетно-баллистических установки среднего радиуса действия - МРБМ; 12 ракетно-баллистических установок промежуточного типа, 42 бомбардировщика-истребителя типа ИЛ-28, 144 зенитные установки типа «земля-воздух»; ракеты других типов, вооруженные ракетами патрульные суда. Кроме того, - это уже выяснилось недавно, - на Кубу было перемещено примерно 40 тысяч советских солдат и офицеров.

Конечно, эти передвижения не могли остаться незамеченными для американцев. Надежды сохранить все в секрете, в тайне, вплоть до установки ракет, оказались грубым просчетом советников Хрущева и его самого. 16 октября американцы получили достоверные данные о размещении советских установок на Кубе. Эти данные доставил разведывательный самолет У-2. Но еще раньше американская разведка получила информацию от своих агентов на Кубе о передвижениях по острову советских ракет, сопровождаемых советскими солдатами и офицерами, переодетыми в кубинскую военную форму или в штатские костюмы. В тот же день все эти данные были сообщены президенту Кеннеди.

В эти дни на плечи глав двух стран легло тяжкое бремя ответственности. Особенно наглядное представление о чувствах Хрущева о его психологической эволюции во время Карибского кризиса дает его переписка с Кеннеди. Мы видим, как постепенно менялся тон хрущевских писем. Если вначале он был вызывающим, даже агрессивным, то концу все более брало верх чувство гигантской ответственности за судьбы своего народа и всего человечества, стремление любой ценой предотвратить ядерную катастрофу. Интересно заметить, что письма Хрущева отличаются куда более личным характером, чем послания Кеннеди. Это объясняется тем, что Хрущев сам диктовал письма. Правда, потом они подвергались редактированию, но таким образом, чтобы сохранить не только основные мысли, но и настроение, стиль, основные обороты речи, которыми он очень дорожил.

Вот, например, что он писал 26 октября, вскоре после известного выступления Джона Кеннеди по поводу блокады:

«Наша цель была и есть помочь Кубе, и никто не может оспаривать гуманность наших побуждений, направленных на то, чтобы Куба могла мирно жить и развиваться так, как хочет ее народ . Вас беспокоит Куба, Вы говорите, что она находится на расстоянии от берегов Соединенных Штатов 90 миль по морю, а ведь Турция рядом с нами, наши часовые прохаживаются, один на другого поглядывает. Вы что же, считаете. Можете требовать безопасность для своей страны и удаления того оружия, которое Вы называете наступательным, а за нами этого права не признаете? Вы ведь расположили ракеты разрушительного оружия, которые Вы называете наступательным, буквально под боком у нас. Какое же согласуется тогда признание наших равных в военном отношении возможностей с подобными неравными отношениями между нашими государствами? Это никак невозможно согласовать» [1].

Это то письмо, которое так поразило Джона Кеннеди и его советников. Дело в том, что в один и тот же день были получены два письма. В первом выражалось согласие Хрущева вывезти ракеты с Кубы, если США примут обязательство не нападать на нее. А во втором письме содержалось еще дополнительное требование - вывести аналогичные американские средства из Турции.

До сих пор идут большие споры по поводу того, как в один и тот же день могли быть направлены два таких разных письма. Думается, объяснение этому довольно простое. Хрущев получил дополнительную информацию от советских представителей, работавших в США, о том, что можно добиться больших уступок от Соединенных Штатов Америки. И преуспел!

Особенно ярко передает чувства Хрущева его письмо от 28 октября 1962 года.

«Я отношусь с большим пониманием к Вашей тревоге и тревоге Соединенных Штатов Америки в связи с тем, что оружие, которое Вы называете наступательным, является грозным оружием. И мы понимаем, что это за оружие.

Чтобы скорее завершить опасный для мира конфликт, чтобы дать уверенность всем народам. Жаждущим мира, чтобы успокоить народ Америки, который, я уверен, так же хочет мира, как этого хотят народы Советского Союза, наше правительство в дополнение к уже ранее данным указаниям о прекращении дальнейших работ на строительных площадках для размещения оружия отдало новое распоряжение о демонтаже оружия, которое Вы называете наступательным. Упаковке его и возвращении в Советский Союз»

«Мы должны сейчас быть осторожны и не делать таких шагов, которые не принесут пользу обороне государств, вовлеченных в конфликт, а лишь могут вызвать раздражение и даже явиться провокацией для рокового шага. Поэтому мы должны проявить трезвость, разумность и воздерживаться от таких шагов . Мы убеждены в том, что победит разум, война не будет развязана, и будет обеспечен мир и безопасность народам» [2].

 Скачать реферат