Ягужинский Павел Иванович

В работе генерал-прокурора и его помощника известны случаи, когда они ставили перед Сенатом вопросы, требующие законодательного оформления или административного решения. Будучи в дровяном ряду в Москве, Ягужинский обратил внимание на продажу дубовых дров, а дубовый лес разрешалось использовать только в кораблестроении. Личные наблюдения генерал-прокурора стали предметом обсуждения Сената, котор

ый приговорил «таковых продавцов переловить». Случаи, когда генерал-прокурор обращался с вопросами государственной важности, встречаются крайне редко. Известно предложение, касавшееся катастрофического состояния бюджета, отсутствия в казне денег на содержание армии и флота, оставшееся, однако, без приговора. Ягужинский констатировал факт расстройства государственного хозяйства, вызванного недородами, крупными расходами на Каспийский поход, но конструктивных предложений не внес.

В соответствии с указом «Должность…» генерал-прокурор был обязан контролировать исполнение указов Сената, но следы этого рода деятельности встречаются тоже в порядке исключения.

Ознакомление с повседневной практикой работы генерал-прокурора дает основание считать, что объектом контроля являлась деятельность не столько Сената, сколько подчиненных Сенату учреждений.

Эффективность деятельности прокуратуры была невелика. В поле зрения даже такого энергичного генерал-прокурора, как Ягужинский, находились мелочи, т.е. соблюдение правил внутреннего распорядка в учреждениях. Способность «ока государева» все видеть была, таким образом, ограниченной.

Современники, наблюдавшие Ягужинского на службе, единодушны в оценках: «Видный мужчина, с лицом неправильным, но выразительным и живым, со свободным обхождением, капризный, самолюбивый, был умен и очень деятелен; он в один день делал столько, сколько другой не успевал в неделю» Автор этих строк – леди Рондо. Ей вторит другой современник, граф Бассевич[3]: «Ягужинский был человек чрезвычайно талантливый и ловкий». Он был незаменим на ассамблеях, ибо имел репутацию короля балов. Еще одну важную черту подметили современники: он «мысли свои выражал без лести перед самыми высшими сановниками. Порицал их смело и свободно».

Может быть, кто-то вспомнит ставший хрестоматийным исторический анекдот. Петр, слушая в Сенате дела о казнокрадстве, сильно рассердился и, ценя прямоту генерал-прокурора, сказал ему: «Напиши указ, что если кто и настолько украдет, что можно купить веревку, то будет повешен». – «Государь, – отвечал Ягужинский, – неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных? Мы все воруем, с тем только различием, что один больше и приметнее, чем другой».[4] Историк не поручится, что был такой разговор между означенными в анекдоте лицами, но сам анекдот важен для выражения сознания современников о величине зла.

Талантливый и ловкий Ягужинский имел один недостаток – он пил. Стоило ему выпить чуть больше меры, как уже ничто на свете не в силах было сдержать его запальчивости, он становился, как тогда говорили, «шумным», причем настолько, что не мог контролировать ни своих слов, ни поступков. При ясности ума и энергии Ягужинский отличался вспыльчивостью, доходившей после свидания с Ивашкой Хмельницким до бешенства.

31 марта 1725 года в Петербургской крепости, в Петропавловском соборе, при гробе первого императора, как обыкновенно в народе звали Петра Великого, шла всенощная. Среди службы вдруг вошел в церковь и стал подле правого клироса Ягужинский, один из птенцов Петра, тот, кого он вывел из ничтожества и сделал генерал-прокурором. Ягужинский был расстроен. В сильном волнении, при виде гроба своего благодетеля он не мог удержаться, позабыл, что стоял в церкви, и, указывая на гроб, стал говорить: «Мог бы я пожаловаться, да не услышит, что сегодня Меншиков показал обиду…».

После смерти Петра Сенат теряет свое первенствующее значение. Ягужинский сильно хлопочет о возведении на престол Екатерины, однако не будет назначен членом верховного тайного совета.

В 1726 году, будучи послом в Польше, он пишет герцогине курляндской, будущей императрице Анне, о делах, связанных с решением судьбы герцогства. Ловкий дипломат, преданный России, к отчаянию своему понимавший, что со стороны России нет никакого решительного действия, что он оставлен без дальнейших инструкций и должен ограничиваться одними словесными представлениями (позднее он предупредит Анну о готовящихся верховным тайным советом кондициях), в Петербурге (у гроба Петра) жаловался на личную обиду, в качестве посла в Польше – на обиду государству, на презрение государственных интересов все еще всесильным тогда Меншиковым.

Умер П.И.Ягужинский в 1736 году, по странному совпадению, прожив 53 года, как и Петр Великий, чьим доверенным лицом («яко око наше») и был первый обер-прокурор Сената.

Использованная литература

Иванова Г.А. Риторика. Учебно-методическое пособие для студентов очной и заочной формы обучения.– СПб.: Северо-Западный филиал Российской правовой академии МЮ РФ, 2003.

Знаменский П.В. История русской церкви: Учебное руководство. М.: 2000.

Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли./ Сост., вступ. ст. и прим. В.А.Александрова. – М.: Правда, 1990.

Павленко Н.И. Петр Великий.– М.: Мысль, 1990.

Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России./ Сост. и вступ. ст. С.С.Дмитриева.– М.: Правда, 1989.

[1] Цит. по кн.: Павленко Н.И. Петр Великий.

[2] Историк церкви Знаменский П.В. использует эту же цитату. Исследуя положение Синода в общем составе государственной администрации, он пишет о представителе государя в Синоде (обер-прокуроре).

[3] Министр герцога Голштинского, имевший возможность несколько лет наблюдать жизнь двора.

[4] Цит. По кн.: Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – С. 567.

 Скачать реферат