Анализ судебной реформы Столыпина

Таким образом, на примере участия польской национальной фракции в рассмотрении данного законопроекта можно сделать вывод о том, что польское коло выступало в Думе в качестве сторонника и активного пропагандиста идеи правового государства в его «классическом» западном варианте и являлось наиболее последовательным и бескомпромиссным сторонником его основных постулатов – верховенства закона и разд

еления властей – из числа либеральных фракций Государственной Думы.

По мнению трудовиков и социал-демократов, выступавших в процессе обсуждения законопроекта с близких позиций, в России не было ни следов правового государства, ни, самое главное, предпосылок для его возникновения. Главный принцип правового государства – принцип верховенства права – не соблюдался. С точки зрения главного оратора от трудовиков А.Е. Кропотова в России «соблюдаются только те законы, которые выгодны для чиновников». Согласно представлению основного оратора от фракции социал-демократов Т.О. Белоусова в России имело место лишь «бесправие населения и безответственность власти», а «пирамида из 14 классов» представляла собой «настоящую итальянскую мафию» [5, ст. 2122]. В силу этого принцип равенства всех перед законом тоже постоянно нарушался. Причина этого крылась, на взгляд социалистов, в первую очередь, в классовой природе Российского государства. Законы для граждан, по мнению того же Кропотова, различны в зависимости от того, кто является этими гражданами – «тот гражданин, которого в Финляндии гнут в три погибели или гражданин князь Мещерский». По мнению же социал-демократов (несколько отличному от трудовиков) государственная власть в России носила не только классовый, но и классово-идеологизированный характер. Идеология власти – это идеология черносотенного движения, идеология партии «Союз русского народа». «Власть вошла в альянс с союзниками» [5, ст. 2124], – так резюмирует её сущность Т.О. Белоусов.

В силу этого, на взгляд обеих главных социалистических фракций, в России отсутствовала структура государственной власти, характерная для правового государства. Народное представительство, с точки зрения левых, было бессильно перед второй палатой и правительством. «Правительство считается только с теми пожеланиями Государственной думы, которые выгодны для него», «соблюдаются только те законы, которые выгодны для чиновников» [5, ст. 2121], – так видели ситуацию ораторы от трудовиков. Кроме того, сама роль законодательной власти, точнее её право-октябристского большинства, по мнению левых, заключалась лишь в том, чтобы являться идеологами антинародного режима, выступать в качестве ширмы, прикрывающей от общества истинную его сущность, представляющую собой прежний самодержавно-бюрократический строй. Правые и октябристы, с их точки зрения, в равной мере были «людьми, живущими идеалами прошлого, отражающими интересы тех слоёв общества, для которых нет будущего», что по выражению социал-демократи-ческого оратора и заставляло их «чинить прорехи старого строя» [5, ст. 2129]. Поэтому антинародная власть, по мнению социалистов, прямо поощряла чиновничьи злоупотребления, чему свидетельством выступало постоянное «ухудшение законопроекта» (который, действительно, сравнительно с законопроектом, внесённым в «революционные» Думы многое потерял, если брать во внимание степень ограничения пресловутой административной гарантии) [5, ст. 2143].

Такой взгляд на сущность современной им политической структуры обусловливает полный пессимизма взгляд как на правительственный законопроект, так и на проект, вышедший из недр думской комиссии. По мнению трудовиков, законопроект, направленный к некоторому расширению прав прокуратуры по надзору над законностью действий должностных лиц бесполезен. Во-первых он сохранял административную гарантию как институт, который подкреплён многочисленными ограничениями, ставящими представителей чиновничьего мира в привилегированное положение (судебное присутствие, разбиравшее пререкания между прокурором и начальством, включающее в себя представителей администрации, ограниченность возможности рассмотрения дел окружными судами с присяжными и т.д.). Во-вторых, по мнению левых, при существующем строе «нельзя и прокуратуре доверяться» [5, ст. 2148], т.к. она являлась, с их точки зрения, институтом, полностью зависимым от администрации. В-третьих, наконец, из того обстоятельства, что административная и законодательная власти действуют как части единого антинародного режима, вытекало, по мнению левых, то обстоятельство, что даже такой законопроект никогда не станет законом. Его внесение, по мнению левых, преследовало единственную цель – обман народа, попытку пропагандистскими методами укрепить доверие к антинародному режиму. В устах правительства выступления по поводу необходимости принятия этого законопроекта являлись «отпиской», а в устах представителя центра – «агитационной речью». Таким образом, социалистические фракции придерживались мнения о том, что подобные законопроекты – полумеры, сущность которых определялась ими поговоркой – «сулилась синица море зажечь» [5, ст. 2130], абсолютно никакого значения для уменьшения произвола и беззакония администрации не имели. «Латание прорех» реакционного режима бесполезно, необходимо его устранение. «Гангрену вырезают целиком и полностью» [5, ст. 2146], – резюмировал Кропотов. Новый режим, который должен был устранить беззакония в деятельности государственного аппарата, предполагал, прежде всего, установление ответственности правительства перед «истинным народным представительством», избранным на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права; широкое местное самоуправление с выборностью чиновничьего аппарата; уменьшением числа должностных лиц; выборность администрации и суда «сверху донизу»; учреждение самого широкого спектра демократических свобод: слова, собраний, союзов, неприкосновенности личности, жилища, имущества, передвижения. Абсолютизируя не вызывающую сомнения, на современный взгляд, максиму «должностные лица существуют для населения, а не население для них», ораторы от социалистов грешили утопизмом, полагая, что выборная администрация устранит все негативные стороны «чиновничьего правления». Принцип демократизма, таким образом, поглощал принципы либерализма, в том числе и основополагающий – законности. Ведь требование создания бесконтрольного народного представительства с ответственностью перед ним всех должностных лиц фактически означало пренебрежение принципом разделения властей. Даже суд трудовиками трактовался, прежде всего, как «суд народной совести», а не «формального права».

Провозглашая, таким образом, полную бесполезность закона, уголовного наказания в борьбе с чиновничьим злоупотреблениями и выдвигая альтернативное требование свержения существующего режима и построение «подлинной народной демократии», левые фракции полагали, что такое свержение может в силу классовой природы государства произойти лишь «снизу», путём народной революции. Эта программа открыто провозглашалась ими при обсуждении законопроекта. По их словам, «недалеко то время, когда придёт снова время 1905 г. Тогда свободный народ изберёт свободное народное представительство и тогда будет действительно хорошо народу» [5, ст. 2123]. Единственным смыслом своей деятельности в Думе социалисты, естественно, считали максимальное расшатывание основ существующего режима. Поэтому конкретные поправки к законопроекту носили ярко выраженный пропагандистский и демагогический характер, характеризовались правовым нигилизмом и волюнтаризмом. Главным требованием, которые выдвигали ораторы от трудовиков и социал-демок-ратов, было полное и абсолютное устранение административной гарантии. Разбирательство дел должностных лиц должно было происходить в общих судах и на общих основаниях. В связи с этим трудовики в лице одного из видных ораторов фракции – А.А. Булата в первом же чтении предложили заменить многочисленные статьи законопроекта (с 1066 по 1123) фразой о рассмотрении таких дел «в порядке установленном… для общих преступлений». В этом тезисе они в принципе не расходились с большинством Думы. Однако октябристы отвергали его немедленное осуществление в силу необходимости компромисса с исполнительной властью назначенной верховным сувереном – монархом, а левые либералы считали возможным частичное улучшение законопроекта, поскольку признавали мощную преобразующую силу права и, самое главное, признавали необходимость и возможность содействия эволюции режима в сторону правового государства легальными методами парламентской борьбы. Кроме того, представители социалистов в отличие от либеральных фракций категорически выступали против построения в России системы административной юстиции как альтернативы административной гарантии. Фактически в качестве образца ими предлагалось ввести англосаксонское законодательство, которое предполагало безальтернативное преследование должностных лиц в системе общих судов. Не принималось, таким образом, во внимание, что Россия столетиями развивалась в рамках романо-германской правовой семьи, с её делением права на публичное и частное, институтом «административного процесса», связанного с «фетишизацией письменного закона» и т.д. Это дало, в частности, докладчику судебной комиссии октябристу Н.И. Антонову справедливый повод характеризовать предложение трудовика Булата как «несуществующее право» [5, ст. 2152]. Не поддержали столь беспочвенную и бескомпромиссную позицию и кадеты. Поэтому поправка, внесённая трудовиками, была провалена.

 Скачать реферат