Литература Древнего Египта в период Древнего Царства

Едва занялось сияние утра,

С основанья небес встала черная туча.

.

Ходит ветер шесть дней, семь ночей,

Потопом буря покрывает землю.

При наступлении дня седьмого

Буря с потопом войну прекратили,

Те, что сражались подобно войску.

Успокоилось море, утих ураган — потоп прекратился.

Я открыл отдушину — свет упал на лицо мне.

Я взглянул на море — тишь настала

,

И все человечество стало глиной!

Плоской, как крыша, сделалась равнина.

Я пал на колени, сел и плачу,

По лицу моему побежали слезы.

(Перевод И. Дьяконова) [11; C. 126-127]

Если бы в подобном тексте присутствовало только обыденно-человеческое, привычное, или, напротив, только нечеловеческое, необычное, то изображение воспринималось бы либо как простое изложение фактов, события, либо как нечто "несусветное", не близкое, не живо переживаемое. Когда же сталкиваются друг с другом два полюса — обычно-человеческое, интимное, и необычайное, то и получается эффект образности, красноречия, возникает поэзия.

Высшая ступень устного творчества, обычно связанная с созданием больших произведении древневосточного "ораторского искусства", властно требовала записи, чтобы обеспечить сохранность древнего слова, и письменность, уже изобретенная, была применена для записи художественного слова.

Так обстоит с характеристикой первого, древнейшего "слоя" в каждой древневосточной литературе, ее субстрата, позволяющего нам осмыслить самый онтогенез художественного слова, то есть его первоначало.

Судя по археологическим данным, культурам Ближнего Востока, чьи литературы нам сейчас известны, предшествовали культуры иноплеменные. Их первыми известными нам наследниками были шумеры в Двуречье и древние египтяне в Северной Африке в бассейне Нила. И в Индии арийской культуре, выразившей себя в древнеиндийской литературе, предшествовала высокая цивилизация иноплеменного характера (возможно, дравидийская) в бассейне Инда — так называемая (по местам находок) "Мохенджо-Даро и Харрапа", современница Шумера, имевшая и свою, еще не прочитанную, письменность. И в Китае китайской (ханьской) культуре предшествовала иноплеменная, оставившая в числе прочих памятников "гадательные надписи" на панцирях.

" ."Старый" Древний мир, — писал Н. И. Конрад, — своими разными сторонами и в каждой зоне — по-своему как бы врос в "новый" и многое в нем предопределил. Однако для литературы самым важным из всего, что дал старый Древний мир новому, было письмо . Важность письма для литературы не требует объяснений. Достаточно уже одного того, что европейское слово "литература" идет от слова "литера" — "письменный знак": в древнем же китайском языке понятие "литература" просто отождествлялось с понятием ее письменного выражения, что и проявилось в обозначении и того и другого одним и тем же словом "вэнь". Так что появление в старом Древнем мире письма создало почву, на которой зародилась и развилась литература как особое явление общественной жизни и культуры . Уже одно это может оправдать отношение к старому Древнему миру как к прологу нового: прологу в смысле создания "начал", от которых потом развилась огромная творческая работа человеческого духа, воплощаемая в литературе . Старый Древний мир дал первый материал для литературы нового; иначе говоря, "завязка" произошла еще тогда, последующая же история этого материала, вылившаяся в конечном счете в создание известных нам великих литературных памятников, — творческая разработка этой первоначальной завязки. И эта разработка, во всяком случае, ее "тональность", также была во многом предопределена тем же старым миром. Он уходил с авансцены истории в ореоле грандиозности, величия, силы и блеска, и этот ореол отразился на необъятной широте сюжетной основы литературных памятников, на яркости образов действующих персонажей, на могучей силе эмоций, движущих их действиями, на осмыслении героического характера человеческой личности. Недаром в этих памятниках действуют герои и боги, как в греческих и индийских поэмах; "совершенные" правители — "устроителя мира", как в китайской "Книге истории" ("Щуцзин") и "Книге песен" ("Шицзин")" [14; C. 147-148].

Решающим, принципиально новым качеством литературы является то, что она творится профессионально-подготовленными к этому людьми, которых мы вправе назвать не иначе как писателями в точном смысле этого слова.

На этой ступени еще не сложилось нынешнее понимание авторства — хотя уже распространилось псевдоавторство, приписывание произведений легендарному либо историческому выдающемуся представителю "более древней древности",— но уже реально, фактически появились авторы-сочинители, то есть именно писатели, "компиляторы народных преданий", как называл Н. Г. Чернышевский и таких величайших писателей, как Шекспир, Боккаччо.

В художественной древневосточной литературе отдельный человек в полной мере становится предметом, целью и изобразительным средством (основой образа) литературы, и "присутствует" он в произведении в трех видах: и как автор (писатель), и как восприемник (читатель), и как объект (персонаж литературы). Поэтому мы имеем все основания применить емкую горьковскую формулу — "литература — это художественное человековедение" — уже к архаическому уровню литературы.

Древневосточным литературам на завершающем этапе свойственно гораздо большее, чем прежде, жанровое разнообразие, в них больше проявляются и региональные различия, и местное своеобразие. Одни имеют внутри завершающего этапа свой "классический" период, время особого подъема и расцвета, у других развитие в разные отрезки времени протекало более равномерно: одни литературы дошли до нас в форме канонизированных сводов, другие не "дожили" до канонизации, третьи дошли и вовсе лишь фрагментарно. В одних — "писательство" достигло признанного индивидуального авторства, у других — нет. Одни либо пережили полосу упадка, либо прямо вросли своим завершением в начало новой литературной эпохи, знаменующей конец древности и начало средневековья, другие — нет.

Противоречивое многообразие художественной формы не только всей совокупности древневосточных литератур, но и каждой в отдельности, невероятная гамма изобразительных средств и приемов действуют ошеломляюще: то, знакомясь с иными произведениями тысячелетней давности, поражаешься, до чего это близко нам по своему нравственному, эмоциональному и даже эстетическому настрою, а то — как чуждо, далеко и невоспринимаемо! Вот почему можно ограничиться лишь самыми общими определениями "стиля" древневосточной литературы. Первым определением и является характеристика ошеломляющего разнообразия, следствия того, что в этой древней литературе, как в зародыше, "завязи", содержатся те элементы, которые на основе литературного синтеза принимают в последующем развитии более определенно выраженные, обновленные и новые формы.

 Скачать реферат