Публицистический характер поэзии Роберта Рождественского

В подобных стихах Рождественский пользуется своим, только в его арсенале находящимся приемом: он как бы впрямую обращается к негодяям. На самом деле это действительно не более чем прием, условность: конечно же, поэт не рассчитывает на то, что отрицательные герои его лирики так уж сразу пересекутся, изменятся к лучшему, просто негодяев Рождественский привык описывать во втором лице. Так ему удоб

нее – без посредников проявлять свой гражданский гнев.

Таково стихотворение «Стыдливые»: « Вы ведь не боитесь, вы стесняетесь. Вам ведь не страшно, вам – стыдно. Стыдно защищать слабого, мнение иметь совестно, стыдно не хвалить тщеславного, неудобно с подлецом ссориться .» и т. д. Таково стихотворение «Пресмыкающиеся», в котором он обращается к фарцовщикам, выклянчивающим «фирменные» вещи у иностранцев: «Сэр уступите запонки», «Мистер, продайте носки». Описывая эту сценку, Рождественский снова делает это при помощи «вы»: «Мистеры ухмыляются, - просьба слаще халвы, - мистерам представляется, что перед ними не вы! Что это, - завидев брюки, которым копейка цена, - к ним подползает на брюхе прославленная страна!» Причем, обращаясь к тому или иному отрицательному типу, Рождественский употребляет эпитеты чрезвычайно нелестные, зачастую очень едкие, - разумеется не для того, чтобы продемонстрировать свое бесстрашие (противник-то условный, с его стороны автору отпор не грозит), а чтобы рельефнее выявить свое к ним отношение, свою позицию.

Затем у изощренного в социальных обличиях поэта появились новые враги. Поистине безграничным презрением пронизано стихотворение «Государственный частник»: «В суете равнодушных, на глазах безучастных, уставая от мыслей, забот и зевот, рядом с нами живет государственный частник. И пора бы признаться – неплохо живет».

Кто же он такой, этот «государственный частник»? Рождественский объясняет: «Он на службе. Но только, плюя на законы, может он, подчиняясь себе самому, не достроить завод, не отправить вагоны, если это не выгодно лично ему!». «В институтах, на стройках, в совхозах и трестах» - всюду пробрался! – «широко и талантливо грабит страну!» Это – новое лицо, его не было и быть не могло в пятидесятых, когда Рождественский начал обличать. И поэт как честный исследователь действительности не мог, конечно, пройти мимо. Ведь он всегда считал себя выразителем времени, чувствовал и подчеркивал связь с ним.

О времени следует сказать особо.

К семидесятым годам вдруг начали писать о том, что Рождественский чуть ли не устарел, остался в прошлом, что эпоха эстрадного поэтического призыва кончилась, и задачам времени этот поэт перестал отвечать. Его упрекали и в «плоскостном мышлении», и в риторичности, и в чрезмерной социальности, а он оставался все тот же. Ни в малой степени не внявший упрекам и советам, он был также энергичен, уверен в своих силах и правильности избранного пути. И до сих не «устарел», до сих пор современен, находит отклик у самой широкой, поистине многомиллионной аудитории.

Отвечая некоторым критикам, призывающим современных писателей писать в расчете «на века», «думать только о вечном», чураться эстрады, публицистики, непосредственного разговора с глазу на глаз с большой аудиторией, Рождественский пишет стихотворение «В день поэзии», в котором четко формулирует свое понимание творчества:

.Века

веками.

Поживем –

обсудим .

Но продолжайся,

ежедневный бунт!

Партийная,

по самой высшей сути,

поэзия,

не покидай

трибун!

Не покидай!

Твой океан безбрежен,

Есть где гудеть

разбуженным басам!

Пусть в сотый раз

арбузом перезревшим

раскалывается

потрясенный

зал!

По праву сердца

будь за все в ответе,

о самом главном на земле крича.

Чтоб ветер Революции

и ветви

ее знамен

касалися

плеча.

Разгадку тут, когда думаешь, о причинах стойкой популярности Рождественского, надо, видимо, надо искать не столько в особенностях общественной жизни (хотя и они, конечно, сыграли немаловажную роль), сколько в нем самом, точнее, в характере его связи с действительностью. Чутко прислушивающийся к жизни, готовый в любую минуту отразить злобу дня, Рождественский в своем творчестве, по сути, прошел все этапы, которые прошло в своем развитии наше общество того времени, он участвовал в решении его проблем, выявлении его болевых точек. Его время пройти не могло, ибо он шел вместе с ним.

В сборнике 1982 года «Это время» (характерное программное название!) поэт высказывается вполне определенно: « .я жил в эту пору. Жил в это время. В это. А не в какое другое!» Об этом заявлении важно помнить, читая стихи Рождественского. Их нельзя рассматривать в отрыве от контекста общественной ситуации.

Да, некоторые его стихотворения, написанные на злобу дня, имели сиюминутное значение. Время не всегда доказывало их состоятельность, порой опровергало авторскую позицию. Но в свою пору и эти стихи работали. Так произошло, например, со стихотворением «Прорубают Арбат», в котором Рождественским воспевалось разрушение старинных арбатских переулков. Оно завершалось победно:

Проклинаю романтику

тьмы,

подвалов,

щелей

и бараков!

Тяжело и рассержено

охнув,

рушится навзничь стена .

Не для нашего сердца

полусон, теснота, тишина.

Как-то в разговоре с Рождественским Андрей Мальгин сказал, что не может понять, зачем он включил это стихотворение в недавно вышедшее собрание сочинений, при этом назвав стихотворение довольно резко – однодневкой. Поэт тут же с этим определением согласился – стихотворение ему тоже теперь не нравилось. Но он объяснил, что писалось оно вполне искренне: развернувшееся грандиозное строительство молодой поэт воспринял как элементарное улучшение жилищных условий тысяч и тысяч людей. Он не верил, не мог поверить в «романтику подвалов» хотя бы потому, что сам с семьей жил в подвале.

Впрочем, такого рода однодневок мало. Нет, пожалуй, ни одного сколько-нибудь серьезного общественного вопроса, к которому бы не прикоснулся поэт. Все, что волновало страну, народ, все, что обсуждалось на страницах газет и самых разных трибун, - все находило место в его стихах.

Интересно, что даже в своей зарубежной публицистике Рождественский то и дело выходил на отечественные проблемы. Таково, например, «Чисто деловое письмо из Нью-Йорка Сэму Звягину, отечественному пижону», забывшему, что он русский, и во всем бездумно подражающему и поклоняющемуся Западу. «Ну вот, приедешь ты на Запад, - нравоучительно пишет ему Рождественский в своем «письме», - тебя попросят, скажем, спеть что-нибудь свое, русское, - и что ты исполнишь? «Мамбо «Домино»? Огрызочки репертуара Прейсли?»

Вообще, у Р.Рождественского в стихах очень силен педагогический пафос. Нравоучительность (в хорошем смысле этого слова) появилась уже в самых ранних его стихах, даже когда он обращался к ровесникам, товарищам по возрасту и жизненному опыту. Вот, например, стихотворение пятидесятых годов «Взрослеют люди»: «Мальчики пьют не на свои. На чужие пьют. На папашины». В стихотворении содержится описание ресторанной попойки, после чего следует незамедлительный вывод: « .Мальчики решили взрослеть. А взрослеют люди не так. Не в вине, не в лихорадочной мгле, не в чахоточном дыму папирос. Люди взрослеют на земле, мокрой от рокочущих гроз .» Переход от иронии к нравоучительству, к дидактике – это обычный принцип контраста для Рождественского.

 Скачать реферат