Учение Г. Спенсера и Р. Иеринга о государстве

Так как источником нравственности служит общество, то все нравственное развитие человечества сводится к дисциплинированию свободной человеческой воли обществом (Disciplin und Bandigung des menschlichen Willens).

Что же такое общество? Это такая совместная деятельность для общих целей, когда каждый, действуя для других, действует и для себя, и, действуя для себя, действует и для других, или,

другими словами, фактическая организация жизни для других и чрез других (Zweck, 1, 87). Средств, какими общество дисциплинирует человеческую волю, четыре: выгода (Lohn), принуждение, чувство долга и любовь.

Два первых суть низшие; они основаны на эгоизме и составляют элементарные, необходимые условия общества. Без выгоды невозможен хозяйственный оборот (Verkehr); без принуждения – право. Общественная организация принуждения есть государство, а право – охраненный принудительной властью государства интерес.

В противоположность господствовавшим в средневековье взглядам, Иеринг признает содержанием права не волю, а интерес. Такое понимание права он формулировал впервые в третьей части своего Geist des romischen Rechts (1865). Имея в виду главным образом гегелево учение о праве, Иеринг опровергает волевую теорию права следующими доводами.

Если бы существо права составляла воля, не могло бы быть и прав у субъектов, не имеющих воли, у малых детей, у сумасшедших, идиотов; между тем в действительности везде за ними признаются права. Затем с точки зрения волевой теории пришлось бы признать всякое соглашение обязательным; между тем в действительности обязательны только договоры, имеющие своим предметом сколько-нибудь существенные интересы. Право не обеспечивает ничего бесполезного: польза, интерес, а не воля, составляет субстанцию права. Поэтому и субъект права не тот, чья воля распоряжается объектом права, а тот, осуществлению интересов кого служит этот объект, не диспозитарий, а дестинатарий, не опекун, распоряжающийся имуществом, а опекаемый, в интересах которого опекун распоряжается.

Признав за всеми этическими нормами, регулирующими деятельность людей, общественно-историческое происхождение, Иеринг вместе с тем не допускает, чтобы право, как это утверждала историческая школа, мирно, само собою, естественно развивалось из народного духа. Он, напротив, видит в праве продукт борьбы людских интересов. Право для него не саморазвивающийся порядок, а создание людей, борющихся за охрану каждый своих собственных интересов. Подробному развитию этой идеи борьбы за право посвящена Иерингом общая брошюра: Kampf um's Recht, 1872.

Между русскими последователями Иеринга проф. Муромцеву принадлежит любопытная попытка связать воззрения Иеринга на право с учением позитивизма. Такова основная задача его известной книги: “Определение и основное разделение права”, 1879. Это произведение резко выделяется из ряда других попыток обоснования реалистической теории права совершенно правильной постановкой вопроса. Он отправляется от строгого различия норм юридических, от законов в научном смысле, признавая юридические нормы лишь явлениями. Муромцев так объясняет правовые явления. Отношения людей подчиняются влиянию среды, в которой они совершаются, а именно того общества, где люди живут. Влияние это может быть положительное или отрицательное. Общество или содействует, или противодействует установлению или поддержанию отношений. Положительное воздействие общественной среды на людские отношения может совершаться в двух направлениях. Во-первых, оно может быть направлено к устранению препятствий, лежащих вне данного общества: это то, что Муромцев называет защитой первого рода. Во-вторых, общество защищает отношения одних из числа своих членов от посягательств, которые возможно ожидать со стороны других членов. Это защита второго рода. Она происходит в двух формах: неорганизованной и организованной. Организованная защита отличается тем, что она совершается заранее определенным порядком и обыкновенно особенными, установленными для того органами. Такая наперед определенная защита отношений второго рода и есть право.

В этом объяснении правовых явлений, прежде всего нельзя не заметить совершенное игнорирование психического элемента. Если юридическая защита объясняется только как защита наперед определенная, то не видно, почему бы она не могла иметь место и по отношению к частям какого-нибудь неодушевленного, механического агрегата. Воздействие механизма на отношения его частей также наперед определено, и, однако, никто не станет говорить о правах шестерни или винта. Если мы ограничиваем понятие права только людскими отношениями, то, очевидно, потому, что в применении к ним наперед определенная защита представляет достаточно характерные особенности. Но, если мы зададимся вопросом, в чем эта особенность, мы не найдем другой общей особенности, как ту, что только люди могут знать о существовании такого наперед определенного порядка защиты их отношений, и самое это значение делается для них определяющим их поведение стимулом. Воздействие наперед определенной защиты на людей поэтому гораздо сильнее и сложнее, чем действие защиты неорганизованной. В отношении же из шестерни или винта результат и определенного наперед и неопределенного, случайного воздействия всегда один и тот же.

Таким образом, для возможности отличать право от всякого иного наперед определенного порядка необходимо обратиться к психическому элементу и сознанию людей, к имеющемуся в их душе представлению о существовании такого наперед определенного порядка или защиты. Но если так, то, очевидно, для объяснения правовых явлений главное, первенствующее значение получает именно этот психический элемент, это убеждение о существовании наперед определенного порядка отношений. Это тем более верно, что наперед определенный порядок никогда вполне не осуществляется: не все долги взыскиваются, не все воры наказываются; мало того, не все законы правильно и однообразно толкуются. Следовательно, убеждение в существовании строго наперед определенного порядка, к какому бы источнику мы его ни относили, всегда значительно расходится с действительностью. А отсюда прямой вывод, что между поведением, определяемым представлением о наперед определенном порядке, действительно установленном государственною властью в ее законной деятельности, и поведением, определяющимся представлением о порядке, установленном каким-нибудь ложным божеством, или вытекающим само собой из метафизической сущности человеческой личности, или о каком-либо иначе установленном порядке, – нет принципиального различия. Конечно, тот, кто станет в своем поведении руководствоваться убеждением в существовании за ним, независимо от всяких положительных законов, естественного права на неприкосновенность его частного жилища, потерпит в том горькое разочарование, когда власть насильно вломится в его квартиру; но точно такое же разочарование потерпит и тот, кто, зная, что закон устанавливает наказание за те или другие преступления, будет думать, что, действительно, всякий совершивший это преступление понесет положенное за него наказание. Таким образом, для ограничения права от всякого другого наперед определенного порядка необходимо обратиться к психической стороне явлений, а раз мы это сделаем, определение права, данное Муромцевым, падает само собою: между законом, изданным властью, и субъективным правосознанием исчезнет принципиальное различие.

Страница:  1  2  3  4  5 


Другие рефераты на тему «Политология»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы