Эмотивные фразеологизмы

«Дрожки! Вот это да!» – с изумлением прошептал Василий (Абрамов, Пряслины, 32).

Затем бабушка обрядилась в фартук, убрала столы, подмела в избе, проверила еще раз, кто как спит, не худо ли кому, и, перекрестившись, облегченно вымолвила: «Ну, слава те господи, отгуляли благополучно, кажись? » (Астафьев, Последний поклон, 192).

Потом [Кузьмич] сказал сердито:

– Война, во

йна, мать ее так… Чего она только не придумывает, чтобы человека жизни решить, уму не поддается! (Симонов, т.3, 535).

[Левашов] весело воскликнул:

– Все же разрубили, ядри иху мать, фашистов напополам, как гадюку лопатой: голова здесь, ноги там! (Симонов, т.2, 565).

– Я сейчас буду вам рассказывать кое-что, а ваша задача – разгромить меня в пух и прах, наглядно объяснить мне, что я – дура и выдумщица.

– Интересное кино! – недовольно протянул Стасов. – У меня, между прочим, ребенок болеет… а ты меня выдернула из дома – и для чего? (Маринина, Посмертный образ, 217).

4. Когда ЭФЕ используется в сочетании с синонимичным ей словом можно говорить о повторной номинации эмоции:

Я спрашиваю, что вам от меня надобно? – начинал горячиться, выходить из себя Юшков. – Кто такие есть? (Люфанов, 104).

Ну не то мне сейчас обидно, что он мине изменил – все вы, прохвосты, одинаковы! – а то мне обидно да нож по сердцу, что у меня-то тогда где ум был? Нынче баба-то учуяла: мужик загулял – вмиг оделась, обулась, на самолет, меры принимать (Абрамов, Дом, 55).

Очень расстроился, духом упал Петька Мусиков, когда прикатили к ним пулемет, и рожа эта пермяцкая, Дерябин-то, пустил его в дело (Астафьев, Прокляты и убиты, т. 2, 400).

А вы че, робятки, приуныли-то? Че носы повесили? (Астафьев, Прокляты и убиты, т. 1, 294).

Постепенно, однако, он приходит в себя, успокаивается и начинает рассказывать (Адамов, 213).

– Ох и обидчивый ты, Чугунов, – примирительно сказал Ильин. –Подумаешь! Сказал ему «птица» – и сразу в бутылку полез, обиделся (Симонов, т. 2, 283).

– Дела от Лихачева приняли?

– Нет еще… когда…

– Вот видите, а уже на ногах. Значит, душа болит, беспокоитесь. А это главное! (Абрамов, Пряслины, 53).

Некоторые лингвисты квалифицируют данный прием как амплификацию – «один из видов градации, заключающийся в перечислении синонимичных, сходных определений, сравнений с усилением или ослаблением их эмоциональности и экспрессивности» (Вакуров 1983, 74).

«Речевые единицы, употребляемые при амплификации, …не обозначают тождественные явления или понятия, они сближаются в самом тексте, позволяя писателю давать полную, экспрессивную характеристику действия, процесса, качества и т. д. В качестве доминанты контекстуального синонимического ряда выступает ФЕ, существенно отличающаяся от нейтральных лексем и свободных словосочетаний образностью и интенсивностью значения» (Попова И.В. 1987 дис., 123–124).

«В зависимости от позиции ФЕ в ряду близких понятий амплификация может быть восходящей и нисходящей». При восходящей амплификации фразеологизм помещается в конец синонимического ряда, при нисходящей – в начало.

В случае использования двух ФЕ более экспрессивная единица помещается в конец ряда:

Как-то меня скрутило, тоска такая навалилась, хоть плачь – хоть вешайся (Маринина, Посмертный образ, 79).

Этот стилистический прием отличается от употребления фразеологических единиц в качестве однородных членов предложения, когда они характеризуют явление с различных сторон и в предложении обычно соединяются сочинительными союзами, например:

Собрался с духом и с мыслями Василий Алексеевич и сказал, что обиду понес от нее, от Прасковьи.

– Какую? Как так?

А так, что за все труды и старания она не шибко его приветила. Накипело на душе у него и наболело на сердце… (Люфанов, 354).

Мы волосы на себе рвали, глаза все проплакали из-за того, что мужики наши не вернулись [с войны] (Абрамов, Пряслины, 295).

5. Единичны случаи использования двух ЭФЕ в составе антитезы. «Стилистический прием противопоставления, илиантитезы, заключается в намеренном сталкивании в одном контексте языковых единиц, выражающих противоположные понятия, отношения антонимичности могут быть как языковыми, так и контекстуальными» (Попова И.В. 1987 дис., 127).

Скосив глаза на Бережного, Синцов заметил, как тот еле усмехнулся, и подумал о нем: «Все же умный, пилюлю проглотил, а в бутылку не полез» (Симонов, т.2, 260).

6. Повтор фразеологизма в одном контексте.

При повторе междометных ФЕ подчеркивается интенсивность выражаемой эмоции:

Боже мой, боже мой! Што за человек?! Токо-токо родила, ребенка под бок и в другу деревню, на самостоятельный хлеб. Будто в родной избе места нету, будто бабушке внученька не в радость. Сама мается и ребенка мает (Астафьев, Прокляты и убиты, т. 1, 313).

– Сыну лучше. Последние ночи спит спокойней.

– И слава богу. И слава богу (Астафьев, Последний поклон, 149).

Повтор прочих ЭФЕ происходит обычно в диалоге, когда один собеседник повторяет выражение другого:

– Мне товарищ Малинин рассказал в общих чертах вашу историю… Но, может, вы какие-нибудь детали сами хотите добавить? …

– Что ж добавлять, – сказал Синцов, – …Только кишки мотать! …

– Ну, уж сразу и кишки! Хоть у меня фамилия и немецкая, но я вам не немец, чтобы кишки мотать (Симонов, т. 1, 314–315).

– Если уж кто стал тебе поперек горла, тот прощения не жди.

– Не мне он стал поперек горла, Иван Капитоныч, а делу (Симонов, т. 3, 13).

2. Понятие модификации фразеологизмов и ее изучение в лингвистике

Под модификацией фразеологизма мы понимаем любые изменения его значения и (или) структуры, которые отклоняются от системного значения и формы фразеологизма, зафиксированной в словарях. Такие преобразованные единицы называют также окказиональными вариантами, противопоставляя их языковым вариантам, или индивидуально-авторскими преобразованиями.

«Речевые инновации в сфере фразеологии не абсолютно произвольны, ибо могут осуществляться лишь в пределах тех потенций, которые заложены в самой языковой системе и допускаются ее законами» (Шадрин 1991, 144).

Необходимо отметить, что «различные приемы «обработки» фразеологических единиц существуют как факты общеречевые: индивидуальным является предпочтение тех или иных приемов, частота их употребления, характер достигаемых стилистических эффектов, семантическая насыщенность, связь с идейно-художественным замыслом и т. д.» (Богданова 1984, 94).

Основная причина преобразований фразеологизмов заключается, по мнению ученых, в следующем. Частое употребление фразеологической единицы приводит к автоматизации ее восприятия, что снижает ее выразительные возможности, значительно уменьшает ее информативную ценность (Гальперин 1974, 24). При окказиональном употреблении информационная насыщенность фразеологизма увеличивается, так как активизируются потенциальные семы компонентов: «Применяя к ФЕ приемы окказионального изменения, автор использует богатые потенции ее внутренней формы, акцентируя на ней внимание читателя и тем самым усиливая выразительность и информативность контекста» (Леонтович 1983, 107). Для художественной речи это играет особенно важную роль.

 Скачать реферат