Внетекстовое и текстовое пространство и законы их взаимодействия

Сладко было спознаваться

Мне, прекрасная, с тобой:

Грустно, грустно расставаться,

Грустно, будто бы с душой.

Херасков.

Эпиграф создает эмоциональный настрой (элегический). Чувство грусти, печали возникает, когда читаешь строки эпиграфа. Разлука всегда сопряжена с чувством глубокой печали, грусти. В этой тональности выдержана вся 9 глава; мрачные мысли волновали Гринева, разм

ышляющего о том, как помочь несчастной Марье Ивановне, как освободить ее из рук Швабрина. Таким образом, эмоциональный (элегический) настрой, заданный эпиграфом, и эмоциональный настрой главы совпадают. Эпиграф уже настраивает читателей на восприятие грустных, печальных событий” которые будут отражены в восьмой главе романа.

К десятой главе “Осада города” эпиграф взят из поэмы М. Хераскова “Россияда”:

Заняв луга и горы.

С вершины, как орел, бросал на град он взоры.

За станом повелел соорудить раскат.

И, в нем перуны скрыв, в нощи привесть под град.

Херасков.

В поэме “Россияда”, из которой взят пушкинский эпиграф, изображается взятие Казани Иваном Грозным. Эпиграф воссоздает образ реального исторического пространства - града (Казани), покоренного Грозным.

Образ царя Ивана Грозного - это своеобразный микромир - символ вольности и силы. Не зря он ассоциируется с орлом, птицей независимой, гордой, сильной.

Пушкин использует здесь ассоциативный тип построения художественного пространства. Современный писателю читатель, знавший сочинения Хераскова, конечно, помнил, что в первой строке эпиграфа автор пропустил слова “Меж тем Российский царь”. Таким образом, контекст, появляющийся в сознании читателя, намекал на “царственный” облик Пугачева, о чем свидетельствовал также эпиграф к шестой главе. Образ Пугачева, как об этом уже было написано выше, по мнению Шкловского, ассоциировался у Пушкина с Иваном Грозным.

Одиннадцатой главе “Мятежная слобода” предпослан эпиграф, который Пушкин будто бы взял из Сумарокова. На самом деле такого отрывка, как отмечают многие исследователи творчества Пушкина, в частности В. Шкловский, у Сумарокова нет. Пушкин сочинил его:

В ту пору лев был сыт, хоть с роду он свиреп.

“Зачем пожаловать изволил в мой вертеп? ”-

Спросил он ласково.

А. Сумароков.

Художественная функция этого эпиграфа заключается в том, что он выражает авторскую оценку героя - Пугачева. Символика эпиграфа перкликается с дальнейшим изложением. В "калмыцкой сказке", рассказанной Пугачевым - он сравнивает себя с орлом. В этой народной сказке в иносказательной форме Пугачев выражает свое представление о настоящей жизни. Сказка эта о двух возможных выборах жизненного пути: тихом, размеренном, небогатом внешними событиями и другом ярком, насыщенном, но коротком. Символическую роль играют и герои сказки - орел и ворон. Орел - царь птиц, это образ, связанный с идеей свободы, практически всегда несущий положительную оценочность. Ворон - птица мрачная, этот образ связан с представлением зла, смерти, беды, а также с идеей древности, долголетия и даже вечности.

Гринев и Пугачев выражают свое отношение к жизни благодаря этой сказке. Гриневу отвратителен разбой и злодейство, он рожден для жизни мирной среди дорогих ему людей. Пугачев хочет жить по - орлиному, напиться живой крови, то есть сразиться в открытом бою, отдать в этой борьбе свою жизнь.

Но Гринев отнимает у него это орлиное начало: “Но жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину”.

Пушкин же (через эпиграф) сравнивает Пугачева со львом, который обычно свиреп, жесток, но сейчас ласков, то есть видит в нем сильную, могучую личность, которой свойственна и доброта, и ласковость, и жестокость,

Таким образом, позиция автора, нигде не выраженная прямо (повествование ведется с точки зрения героя - рассказчика), тем не менее, проявляется в направленности эпиграфов, в частности эпиграфа к XI главе. Неодноплановость, неоднозначность подхода к образу Пугачева чувствуется не только в повествовательном тексте, но и в эпиграфах, предшествующих ему.

К XII главе “Сирота” дан эпиграф из свадебной песни:

Как у нашей у яблонки

Ни верхушки нет, ни отросточек;

Как у нашей у княгииюшки

Ни отца нету. ни матери.

Снарядить то ее некому

Благословить - то ее некому.

Свадебная песня.

В слове этого эпиграфа звучат народные голоса. Этим голосам из мира народного откликается глава романа, посвященная Маше Мироновой, круглой сироте. В поэтических строках эпиграфа автор метафорически воссоздает картину народной жизни, нравственный образ народа, его душу, которая как бы “аккумулировалась” в этой народной свадебной песне. Этот внетекстовой мир с его голосами будто бы переплескивается из эпиграфа в повествовательный мир произведения. Автор сравнивает героиню с “яблонкой”, у которой “ни верхушки нет, ни отросточек”. Она - круглая сирота, одна - одинешенька- Но есть и другой (скрытый) смысл эпиграфа. Маша - ненес га Гринева, и брак ее благословляет никто иной, как Пугачев. Ведь он предлагает и свадьбу сыграть, и посаженым отцом быть на свадьбе. Создается трагическая ситуация, поэтому строки свадебной песни, взятые Пушкиным в качестве эпиграфа, звучат вдвойне печально

Глава XIII называется “Арест”. Этой главе предпослан эпиграф, взятый из Княжнина:

Не гневайтесь, сударь: по долгу моему

Я должен сей же час отправить вас в тюрьму.

-Извольте, я готов; но я в такой надежде.

Что дело объяснить дозволите мне прежде.

Княжнин.

Пространственный образ тюрьмы, возникающий в эпиграфе, перекликается с пространственным образом острога, созданном в XIII главе романа.

Тюрьма, острог - “чужое” пространство, враждебно настроенное к человеку. Оно может погубить человека, сломать его. В осрог попадает герой романа - Петр Гринев. Строчки эпиграфа " Извольте, я готов; но я в такой надежде. Что дело объяснить дозволите мне прежде" перекликаются со строками главы: "Совесть моя чиста, я суда не боялся".

И в строчках пушкинского эпиграфа, предшествующего главе, и в строках самой главы мы чувствуем надежду на то, что герой не только преодолеет чужое для него пространство и выйдет из него нравственно невредимым, но и сохранит верность отцовскому завету (“Береги честь смолоду”).

Эпиграф, таким образом, не только создает определенный эмоциональный настрой (оптимистический), но и выполняет художественную функцию предуведомления читателей о том, что финал трагических событий, развернувшихся на его глазах, для героев романа Петра Гринева и Маши Мироновой должен быть положительным.

Последняя глава романа называется “Суд”, а эпиграфом к ней Пушкин взял пословицу:

Мирская молва - Морская волна.

Пословица.

Мирская молва - людские толки, слухи.

В слове этого пушкинского эпиграфа говорит мир с его “шумом и звоном”, с его толками, слухами, домыслами. Образ мирской молвы соотносится автором с образом морской волны, которая подхватывает человека и несет его по волнам житейского моря. Эти художественные образы получают конкретное наполнение в главе романа. Одних слов: “Государев кум со своей хозяюшкой”, - то есть свидетельства о принадлежности пойманных людей к миру восставших, достаточно Зурину, чтобы, не размышляя, отправить Гринева в острог. Но вот Гринев арестован и приведен на суд. Его уверенность в том, что ему удастся оправдаться, зиждилась на чувстве своей человеческой правоты. Отец Гринева, получив письмо от родственника, в котором тот писал о Петре Гриневе, называет сына “ошельмованным изменником”. Приговор ему произносит не только дворянский суд, по и родной отец. Так, людская молва, вторгаясь в частную жизнь человека, “бросает” его в волны житейского моря: выплывет - не выплывет Человеческая судьба Гринева и Маши оказывается в постоянном соприкосновении с “мирской молвой”, и жизни и счастью героев грозит смертельная опасность. На что в этом случае могут надеяться герои? На пра­восудие? На милость?

 Скачать реферат