Взгляды русских юристов конца 19 – начала 20-х веков и их вклад в развитие права России

Соглашаясь с подобными характеристиками правового государства, Шершеневич, однако, реальные гарантии правовой государственности видит в том, что в различное время выдвигались различные гарантии правового порядка против произвола государственной власти: « .а) неотъемлемые права личности; б) принцип разделения властей; в) правовое самоограничение власти; г) подчиненность государства стоящему над

ним праву. В действительности такой гарантией является только сдерживающая сила общественного мнения». Идея «сдерживания» властей негосударственными общественными объединениями, мнением общественности, печати, радио, телевидения сейчас признается всеми и находит свое практическое воплощение в жизни современного общества.

Многие его идеи, относящиеся к гражданскому праву, могли бы найти применение и в современном российском гражданском праве. Так, например, в настоящее время законодатель объявил акционерную форму не только главной, но чуть ли и не единственной возможной и перспективной формой предпринимательской деятельности. Об этом свидетельствует и абсурдное по сути включение обществ с ограниченной ответственностью в состав разновидностей акционерного общества, и законодательство о приватизации, фактически не признающее никаких иных организационно-правовых форм, и полное забвение конструкции производственного кооператива как самостоятельной, нормальной разновидности коммерческих организаций. В результате акционерным обществом провозглашается и бывший колхоз или совхоз, состоящий из нескольких десятков пожилых крестьян, и мелкий магазин или химчистка, работники которых вместе со своими «преобразователями» просто не представляют сути этой категории.

Между тем, среди торговых товариществ (по нашей терминологии – коммерческих организаций) в России всегда выделялись не только акционерные, но и «артельные товарищества», имеющие целью, по словам Г.Ф. Шершеневича, «устранить для малосостоятельных лиц посредничество капиталиста». Так, «потребительные товарищества» (потребительские кооперативы) имеют целью «устранить посредничество купца и доставлять своим членам все предметы потребления непосредственно от производителей», кредитные товарищества (кассы взаимопомощи) «задаются целью открыть своим членам кредит без участия банкиров, основанный на доверии к товариществу», а «производительные товарищества» (производительные кооперативы) имеют «различные промышленные цели, достигаемые самими рабочими без участия пользующегося их трудом предпринимателя». Исходя из этой природы кооперативов (артелей), Г.Ф. Шершеневич раскрывает далее и особенности их правового положения, причем используя не только российский, но и передовой для его времени зарубежный опыт. В отличие от этого, участниками товариществ (полных, традиционно признававшихся в русском праве юридическими лицами, «на вере» (коммандитных) и акционерных) всегда были непосредственно предприниматели.

Если бы разработчики действующего российского Закона о предприятиях и предпринимательской деятельности были бы знакомы с изложенной выше ситуацией, вряд ли они исключили бы производственные кооперативы из числа «предприятий» (коммерческих организаций). Точно так же они могли бы ознакомиться с природой полных товариществ и их отличием от простых товариществ (договора о совместной хозяйственной деятельности). Небесполезной была бы информация о том, что в дореволюционной России (как, впрочем, и в России нэповской) преобладающей формой предпринимательства были полные товарищества и товарищества на вере. Тогдашний купец (предприниматель, коммерсант) прекрасно понимал, что, рискуя своим имуществом (а не только вложенным в капитал товарищества), он тем самым одновременно приобретает особое, дополнительное доверие в глазах своих кредиторов и контрагентов, что весьма благоприятно отражается и на его престиже как в коммерции, так и в обществе, и даже на его возможностях получения кредита. Такого доверия, естественно, не вызывает современное «акционерное общество закрытого типа» с уставным капиталом минимального размера, состоящим из какого-нибудь фиктивного «ноу-хау», или чековый инвестиционный фонд с громким названием и оплаченным капиталом из нескольких десятков «ваучеров».

Далее остановимся на теоретических воззрениях выдающихся русских цивилистов Канторовича и Петражицкого.

С развитием экономических отношений сфера имущественного (гражданского) оборота претерпевает такое усложнение и обновляется в такой степени, что старые частноправовые нормы, при всей широте их логического объема, зачастую оказываются бессильными в столкновении с конкретными жизненными случаями. Для преодоления все более усугублявшегося разрыва между законом и жизнью принимались различные меры – начиная от отдельных законодательных нововведений и кончая формулярным правом. Непосредственным откликом на указанные практические потребности явились и отдельные доктринальные построения, лишь поначалу подчиненные сугубо утилитарным целям, а в более широкой перспективе устремленные к тому, чтобы изменить самое соотношение права и факта, низвести закон до уровня отдельной жизненной ситуации и каждую такую ситуацию объявить законом. Среди построений подобного рода на передний план выдвигаются те, которые впоследствии обрели известность под наименованием школы свободного права.

Приверженцы этой школы, неокантианцы по своему философскому мировоззрению, постулировали такую же неспособность законодателя устанавливать адекватные потребностям быстро развивающейся действительности юридические нормы, какую Кант приписывал в целом человеческому разуму, легко ориентирующемуся в мире «явлений» и обнаруживающему полную беспомощность перед миром «вещей в себе». Чтобы избавиться от такой беспомощности в правовой сфере, было предложено самое радикальное средство – раскрепостить судью от связующего действия мертвой буквы закона, предоставив урегулирование юридически значимых конфликтов опирающемуся на накопленный жизненный опыт индивидуальному судейскому усмотрению. И только во избежание упрека в прямолинейно нигилистическом отношении к закону приходилось в рамках той же доктрины прибегать к обрисовке методов увязки законодательных норм с судейским усмотрением. Вместе с тем непомерно возвеличенное в своей значимости, возведенное в ранг социальной категории высшего порядка, судейское усмотрение объявляется способным решать правовые коллизии, руководствуясь не правовыми, а различными иными критериями. Так, Канторович, например, говорил, что решение судьи должно быть основано на его собственном опыте, позволяющем определить социальную функцию нормы и социальные последствия выносимого решения.

Интересна концепция психологической школы, которую воплотил в жизнь выдающийся русский юрист Л.И. Петражицкий. Он не только развил идеи данной школы в общетеоретических работах (таких, например, как двухтомная «Теория права и государства в связи с теорией нравственности». СПб., 1909, 1910), но и распространил соответствующие общие выводы на конкретные, прежде всего гражданско-правовые, институты и понятия (такие, например, как юридическое лицо, доходы и т. п.).

 Скачать реферат