Участие Китая в интеграционных процессах АТР в 1990-е годы

Приводя данную таблицу (см. таблицу 2), составленную на основе ежегодника Лондонского института стратегических исследований (октябрь 1994 г.), китайские авторы напоминают, что между 1979 и 1993 гг. оборонные расходы КНР ежегодно росли на 6,22 %, в то время как индекс потребительских цен рос в среднем на 7,7 %. Кстати, на этот момент обращает внимание и японский специалист Наоки Усуи. Следоват

ельно, в реальности военные расходы не только не росли, а даже несколько понизились.

В этой связи есть смысл остановиться на утверждениях западных авторов о том, что реальный военный бюджет КНР в несколько раз превосходит официальные данные. К примеру, упоминавшиеся журналисты Бернстейн и Манро подсчитали, что «реальный ежегодный оборонный бюджет Китая как минимум равен 87 млрд. долл. в год, что составляет одну треть бюджета США и на 75 % превышает бюджет Японии». Такая цифра у них получилась при добавлении к официальным данным расходов на пенсии солдатам и развитие ядерного оружия, стоимость военных НИОКР, продажи оружия, а также реальную покупательную способность юаня[44].

Если согласиться с такой методикой подсчета военного бюджета КНР, тогда почему эту же самую методику не распространить также и на Японию, которые в официальный военный бюджет также не включают, например, доходы от продажи оружия и пенсионные затраты. Тогда надо учитывать многие компоненты военного НИОКРа, разбросанные по другим ведомствам, например, японском НАСДА. Впрочем, от журналистов вряд ли можно ожидать корректного подхода (у них другая профессия). Удивительным может показаться только то, что аналогичного, журналистского подхода придерживаются различные ученые с докторскими степенями и профессорскими должностями, идеологическая предвзятость которых перевешивает научную добросовестность. Особенно гневную реакцию Пекина вызывают публикации на эту тему в Японии. В частности, в Белой книге по обороне Японии за 1996 г. говорилось, что модернизация военного потенциала Китая «усиливает напряженность в регионе». В одном из выступлений японского премьера Р. Хасимото также утверждалось, что «некоторые признаки показывают, что Китай стремится к гегемонии и статусу сверхдержавы, что очень опасно»[45]. В Пекине тут же отреагировали пространной статьей Да Дзюна под названием «Настоящая угроза исходит от тех, кто трубит о «китайской угрозе»»[46]. В ней напоминается, что за 70 лет после реставрации Мэйдзи Япония начинала и участвовала в 14 войнах, из них в 10 против Китая. Япония не только совершала агрессии против Китая, но и продолжает сохранять милитаристский дух в стране, о чем свидетельствуют как нежелание осознать свои преступления периода второй мировой войны, так и демонстративные посещения японскими премьер-министрами храма Ясукуни, где хранятся таблички с именами 14 военных преступников «класса-А».

Проявлением милитаризма рассматривается и молчаливая позиция японского правительства в связи с идеей нанести визит на острова Дяоюй (Сэнкаку), «известных как исконная часть китайской территории». «Эти действия говорят о том, что милитаризм поднимает свою наглую голову вновь в Японии, и что экономически сильная Япония повторяет свои довоенные ошибки и игнорирует суверенитет других стран и чувства своих собственных граждан»[47]. Автор приводит подробные цифры наращивания военного потенциала Японии, военные расходы которой в 1995 г. достигли 50,2 млрд долл. Автор заключает, что «Не Китай, а именно Япония, которая следует по стопам США, стремится к гегемонии и к статусу сверхдержавы».

Заключение

Развитие военно-стратегической ситуации в Азиатско-тихоокеанском регионе по многим параметрам сильно отличается от происходящего на евроатлантическом направлении. Это связано с практическим оформлением в АТР нескольких центров силы, отсутствием аналогичных европейским переговорных механизмов, мер доверия и т.п. Более того, в политическом сознании большинства азиатских государств не без основания доминирует мнение о несоответствии накопленного в Европе опыта специфике и реалиям современных международных отношений в Азии и на Тихом океане. Это обусловило сдержанное отношение к формированию системы безопасности по типу ОБСЕ и к разоружению как ключевому элементу доверия и военной разрядки. Этот подход связан и с весьма различающимися представлениями отдельных стран региона об источниках угроз, наличием неразрешенных конфликтов и территориальных споров, крайней неравномерностью социально-экономического развития стран этого района мира.

Отсутствие со времен "холодной войны" каких-либо стабильных многосторонних механизмов внутрирегионального обсуждения военных проблем не способствует уменьшению степени взаимного недоверия и подозрительности. В этой связи как позитивный можно оценить накопленный наиболее мощными в военном отношении странами региона практический опыт мер, в том числе односторонних, по сокращению военной опасности, включающих, в частности, и сокращение вооруженных сил и вооружений. Важный положительный пример с точки зрения снижения конфронтационности и создания климата доверия представлял собой процесс демилитаризации советско-китайской границы, вплоть до полной нормализации двусторонних отношений в 1989 году, осуществлявшейся на основе предварительно не увязываемых с другими проблемами крупномасштабных односторонних мер по отводу воинских частей вглубь территории и их радикальному сокращению. Тихоокеанская политика администрации США в начале 90-х годов ("стратегическая директива на 90-е годы") также предусматривала очевидные односторонние сокращения количественного уровня вооруженных сил[48].

Отсутствие жесткой структуры, фрагментарность военного противостояния в АТР после распада квазиальянсов последних двух десятилетий лишают смысла подсчет комплексного баланса сил. В большинстве случаев необходимость подобного анализа связана с развитием событий в конкретных "горячих точках" региона, а также в зонах устойчивой конфронтации (Север-Юг Кореи, Тайваньский пролив и др.). Несмотря на некоторые сокращения с американской стороны, военный потенциал США остается фактически ведущим в регионе. К тому же следует отметить, что система безопасности в АТР, по крайне мере в последние два десятилетия, не сводилась лишь к противостоянию двух великих держав. А сегодня на нее постоянное и весьма ощутимое влияние оказывают китайский и японский (и даже индийский) факторы. В последние же годы их значимость заметно возросла, причем настолько, что вполне допустимо говорить о самостоятельной геополитической роли в регионе Японии или Китая. Упомянутая тенденция количественного сокращения американского присутствия в регионе тем не менее вовсе не является свидетельством уменьшения роли США в поддержании системы региональной безопасности. Они лишь весьма оперативно провели "переадресовку" своего военного присутствия в АТР. Мотивировкой его значительного сохранения является необходимость предотвращения возникновения кризисных ситуаций, защита международных морских коммуникаций. При этом учитывается, что размыв прежних союзнических структур при снижении интенсивности противостояния может вести к возникновению новых региональных лидеров (прежде всего уже упоминавшихся Китая, резко активизировавшего модернизацию вооруженных сил в начале 90-х годов, Японии и Индии, а также усиливающих военное сотрудничество стран АСЕАН)[49]. Подобные оценки формируются на основе анализа двух противоположных подходов к американскому военному присутствию в регионе. С одной стороны, сохраняется позитивная оценка его стабилизирующей роли в глазах весьма значительной группы государств АТР, которые использовали и используют военное присутствие США в регионе для обеспечения высоких темпов экономического развития и формирования достаточно устойчивой интеграционной модели. Боязнь радикальных сдвигов в региональной обстановке побуждает их выступать за сохранение американского присутствия.

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8  9 


Другие рефераты на тему «Международные отношения и мировая экономика»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы