Достоевский Федор Михайлович

Особую группу представляет «Хозяйка» («От. Зап.», 1847), «Белые ночи» («От. Зап.», 1848) и «Неточка Незванова» («От. Зап.», 1849). Это — не физиологические картины служащего Петербурга, а первые наброски пробуждающегося творчества крупного художника. В руке его пока нет верности и твердости; он еще не может найти надлежащего тона; образы его еще неясны ему самому, но в них уже чувствуется созид

ающая сила; она слышится даже и в самом тоне речи, в оригинальном и сильном языке. Во всех этих трех повестях резко выступают особенности будущего Д.: его герои — люди «с судорожно напряженной волей и внутренним бессилием», люди, которым обида и унижение доставляют болезненное наслаждение — люди, которые в себе самих не могут отделить любви от ненависти и сами себя не понимают, себя самих «вместить не могут». В продолжение всего этого первого периода своей литературной деятельности Д., несмотря на хороший заработок, был кругом в долгах и «в тисках у нужды» — до того плохо умел он устраивать свои денежные и вообще практические дела. Здоровье его тоже было в очень неудовлетворительном состоянии; он несколько раз думал серьезно заняться им, но не было ни средств, ни времени. С кружком «Современника» он скоро совсем разошелся; с одним Белинским он поддерживал хорошие отношения довольно долго, хотя очень оскорблялся его неблагоприятными отзывами о последних его повестях.

«Неточка Незванова» осталась неоконченной вследствие катастрофы, постигшей Д.: в ночь на 23 апреля 1849 г. он был арестован и провел восемь месяцев в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Он написал там повесть «Маленький герой», напечатанную только в 1857 г. Причиной ареста было так называемое дело Петрашевского. Д. был судим за то, что посещал собрания у Петрашевского три года, слушал суждения и сам принимал участие в разговорах о строгости цензуры, и на одном собрании, в марте 1849 г., прочел полученное из Москвы от Плещеева письмо Белинского к Гоголю, потом читал его на собраниях у Дурова и отдал для списания копии Монбелли; на собраниях у Дурова слушал чтение статей, знал о предложении завести литографию, у Спешнева слушал чтение «Солдатской беседы». Приговор генерал-аудиториата о нем гласит: «За участие в преступных замыслах, распространение письма литератора Белинского, полного дерзких выражений против православной церкви и верховной власти, и за покушение, вместе с прочими, к распространению сочинений против правительства посредством домашней литографии» он ссылается на каторгу на 8 лет. Государь изменил это наказание, утвердив каторгу «на 4 года, а потом рядовым». 21 декабря 1849 г. Д. вместе с другими осужденными был вывезен на Семеновский плац, где всем им был прочитан приговор к смертной казни через расстреляние, потом объявлено помилование и приговор в окончательной форме. 24 декабря Д. был отправлен в Сибирь. В это время он не чувствовал себя подавленным и утешал при прощании брата Михаила, говоря, что «и в каторге не звери, а люди», и что по выходе из каторги ему «будет о чем писать».

Дорога до Омска в суровое время года не легко отозвалась на здоровье Д.: у него открылись золотушные раны на лице и во рту. Жизнь Д. в остроге хорошо известна по «Запискам из мертвого дома», где, как он сам говорит; он «под вымышленными именами рассказал свою жизнь в каторге и описал своих прежних товарищей каторжных»: краски только немного гуще в секретно пересланном, откровенном письме к брату, писанном 22 февраля 1854 г., т. е. почти сейчас же по выходе из острога. Относительно того, как повлияло на Д. одиночное заключение, приговор на Семеновском плацу и каторга, есть два совершенно противоположные мнения. Одни, опираясь на его же собственные слова, говорят, что судьба оказалась к нему «не мачехой, а суровой матерью», что страшное испытание, им вынесенное, излечило его от многих недостатков, выработало его убеждения, а наблюдение окружающего раскрыло перед ним такие горизонты и такие глубины души человеческой, каких не видел ни один писатель до него. Другие весь болезненный надрыв его произведений, его мистицизм и его переход из одного лагеря в другой объясняют тем, что каторга сломила его нравственно, не говоря уже о том, что окончательно погубила его здоровье. Первые забывают, что Д. и в ранних своих произведениях выказывал необыкновенную глубину анализа, а с другой стороны, он и после каторги остается тем же болезненно самолюбивым и нетерпеливым человеком и тем же поэтом безысходного страдания, душевных ненормальностей и болезней. Вторые упускают из виду слабые стороны произведений его первого периода. Что каторга не сломила Д., видно из той энергии и жажды умственной жизни, которая проявляется хотя бы в упомянутом письме к брату (он настоятельно просит у него и отцов церкви, и историков, и экономистов); но она не могла не надломить его, как это видно из приниженного тона тех же сибирских писем (брат Михаил для него «благодетель», сестры, которые не забыли его «горемычного» — ангелы) и из тех средств, которыми надеется он снискать себе полное прощение (патриотические стихотворения и пр.); да и 4 года невольного умственного застоя не могли пройти бесследно, не говоря уже о падучей болезни, которая теперь определилась совершенно ясно. Впрочем, этот «надлом» нисколько не отражается на «Записках из мертвого дома», над которыми он принимается работать по освобождении. «Записки из мертвого дома» — наиболее художественное, единственное безусловно художественное произведение Достоевского, так как в них великая идея и прекрасная форма вполне уравновешены между собою. Во всех его последующих произведениях идея как будто подавляет самого автора и берет над формой верх; он стремится выразить эту идею с такой же силой и убедительностью, с какой сам сознает и чувствует ее, а это ему удается не сразу. Добившись, наконец, выражения точного и достаточно сильного, он не решается исключить все прежние попытки, так как в них известная сторона идея выражена с большей ясностью, нежели в окончательной форме. Он, конечно, сознает, что от этого страдает стройность композиции; но он всегда склонен жертвовать красотой для истины. По той же причине Д., столь ревнивый к оригинальности своих произведений со стороны идеи, не задумываясь повторяет свои типы и положения, если находит, что в них можно выразить еще сильней и рельефней, нежели он сделал это прежде. Но очень часто Д. не имел физической возможности выправить свое произведение и сделать его более сильным и стройным. Первая часть была уже в руках читателей в то время, когда он писал вторую. Причины, почему так исключительно посчастливилось «Зап. из мертвого дома», две: первая, конечно — содержание, не выдуманное, а данное собственной жизнью, что для поэта правды всегда представляет огромные выгоды; вторая — та, что, работая над ними, Д. не мог иметь в виду быстро напечатать их по цензурным условиям, писал их почти для себя и таким образом имел полную возможность выносить их в душе своей.

После каторги солдатская служба не могла показаться Д. особенно тяжкой, да и продолжалась она недолго: 1 окт. 1855 г. он произведен был в прапорщики. В это время в жизни его совершался роман, по-видимому, довольно болезненного характера; он закончился тем, что 6 марта 1856 г. в г. Кузнецке Д. женился на вдове Марье Дмитриевне Исаевой. Брак увеличил денежные нужды Д. (у него был пасынок о котором он заботился всю последующую жизнь), и ему еще чаще пришлось обращаться за помощью к друзьям и брату Михаилу, который в это время стоял во главе торгового предприятия, шедшего довольно удовлетворительно (папиросная фабрика). В 1859 г. Д. прощен и ему дозволено выйти в отставку и вернуться в Россию. В этом же году он печатает две большие повести «Дядюшкин сон» («Русское слово») и «Село Степанчиково и его обитатели» («Отеч. Зап.»). «Дядюшкин сон — одно из наименее субъективных произведений Д. Тема его до крайности невинная, не имевшая ни малейшего отношения к жгучим вопросам действительности: это — история неудачной попытки женить полуразвалившегося старика на красивой и умной барышне. Достоевский был, очевидно, недоволен тем, как он справился с этой темой, и через 15 лет переработал ее вновь в «Подростке», реальнее и глубже. «Село Степанчиково» — произведение вполне оригинальное, и тема эта у Д. уже никогда не повторялась. Обрабатывает его Д. еще в Сибири в 1856 г. О нем, надо думать, говорит Д. в письме к А. Майкову от 18 янв. 1856 г.: «я шутя начал комедию и шутя вызвал столько комической обстановки, сколько комических лиц и так понравился мне мой герой, что я бросил форму комедии, несмотря на то, что она удавалась, собственно для удовольствия как можно дольше следить за приключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мне несколько сродни. Короче, я пишу комический роман, но до сих пор все писал отдельные приключения; написалось довольно, теперь все сшиваю в целое». По возвращении в Россию, Д., не имея права жить в столицах, поселился в Твери, но усиленно хлопотал о дозволении переехать в Петербург, и через несколько месяцев хлопоты его увенчались успехом. В 1860 г. Д. уже окончательно основался в Петербурге и с 1861 г. вмесите с братом издает ежемесячный журнал «Время», в котором печатает свой первый большой роман: «Униженные и оскорбленные» и «Записки из мертвого дома».

 Скачать реферат