Романы-утопии Чернышевского и Замятина

Антиутопия (англ. dystopia) — направление в художественной литературе и кино, в узком смысле описание тоталитарного государства, в широком смысле — любого общества, в котором возобладали негативные тенденции развития. Впервые слово «антиутопист» (dystopian) как противоположность «утописта» (utopian) употребил английский философ и экономист Джон Стюарт Милль в 1868 году. Сам же термин «антиутопи

я» (англ. dystopia) как название литературного жанра ввели Гленн Негли и Макс Патрик в составленной ими антологии утопий «В поисках утопии» (The Quest for Utopia, 1958).[9]

В середине 1960-х термин «антиутопия» (anti-utopia) появляется в советской, а позднее — и в англоязычной критике.

Есть мнение, что англ. anti-utopia и англ. dystopia — синонимы, названия одного и того же жанра социальной фантастики.

Однако по другой версии, антиутопия – лишь противопоставление свободы политической несвободе, а дистопия - «победа сил разума над силами добра».

Советским литературоведением антиутопия воспринималась в целом отрицательно. Например, в «Философском словаре» (4-е изд., 1981) в статье «Утопия и антиутопия» было сказано: «В антиутопии, как правило, выражается кризис исторической надежды, объявляется бессмысленной революционная борьба, подчёркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека». Такой подход был во многом продиктован тем, что советская философия воспринимала социальную реальность СССР если не как реализовавшуюся утопию, то, как общество, владеющее теорией создания идеального строя.

Одним из таких произведений стала книга Евгения Ивановича Замятина «Мы». Родился писатель в 1884 году. Поступает на кораблестроительный факультет Петербургского университета, записывается в большевики. После высылки из Петербурга поселяется в Лахте, где развивает активную литературную деятельность, пишет новые рассказы. В 1920-21 годах работает над главным романом своей жизни «Мы». Роман повлиял на творчество многих авторов, в том числе Р. Бредбери и О. Хаксли, но на родине автора был запрещен и впервые напечатан лишь в 1988 году, спустя полвека после смерти Замятина.

В своей рецензии на эту книгу Джордж Оруелл пишет: «Первое, что бросается в глаза при чтении «Мы», — факт, я думаю, до сих пор не замеченный, — что роман Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», видимо, отчасти обязан своим появлением этой книге. Оба произведения рассказывают о бунте природного человеческого духа против рационального, механизированного, бесчувственного мира, в обоих произведениях действие перенесено на шестьсот лет вперед, хотя у Хаксли не так явно ощущается политический подтекст и заметнее влияние новейших биологических и психологических теорий.

В романе Замятина в двадцать шестом веке жители Утопии настолько утратили свою индивидуальность, что различаются по номерам. Живут они в стеклянных домах (это написано еще до изобретения телевидения), что позволяет политической полиции, именуемой «Хранители», без труда надзирать за ними. Брак, конечно, упразднен, но сексуальная жизнь не представляется вовсе уж беспорядочной. Для любовных утех каждый имеет нечто вроде чековой книжки с розовыми билетами, и партнер, с которым проведен один из назначенных сексчасов, подписывает корешок талона. Во главе Единого Государства стоит некто, именуемый Благодетелем, которого ежегодно переизбирают всем населением, как правило, единогласно. Человек был счастлив в саду Эдема, но в безрассудстве своем потребовал свободы и был изгнан в пустыню. Ныне Единое Государство вновь даровало ему счастье, лишив свободы.

Итак, сходство с романом «О дивный новый мир» разительное. И хотя книга Замятина не так удачно построена — у нее довольно вялый и отрывочный сюжет, слишком сложный, чтобы изложить его кратко, — она заключает в себе политический смысл, отсутствующий в романе Хаксли».[10]

Сюжет романа на первый взгляд напоминает фантастические приключения. Автор погружает читателей в мир будущего. Повествование идет от инженера Д-503. Он живет в Едином Государстве. Правит им Благодетель, а роли законов выполняют Часовые Скрижали. Все граждане не имеют имен, лишь нумера, идентифицирующие их. Вся жизнь строго расписана по времени, пары образовываются по записи, интимная жизнь регулируется выдачей талонов. В положенный перерыв им позволено на час (известный как «сексуальный час») опустить шторы своих стеклянных жилищ. Рождение детей доступно лишь тем, нумерам, чьи физические показатели соответствуют определенным нормам. Индивидуальность считается злом.[11]

За исполнением правил следит Бюро Хранителей. За здоровьем граждан – Медицинское бюро, наличие души воспринимается как болезнь. Инакомыслие строго карается. Ярким примером является казнь поэта, написавшего «неправильные» стихи о верховном правителе. Поэзия доверена одному Государственному поэту. Существует один праздник – День Единогласия, когда все поголовно «избирают» Благодетеля.

Все носят одинаковую униформу и обычно друг к другу обращаются либо как «нумер такой-то», либо «юнифа» (униформа). Питаются искусственной пищей и в час отдыха маршируют по четверо в ряд под звуки гимна Единого Государства, льющиеся из репродукторов. От остального мира Единое Государство отделено Зеленой Стеной. За ней живут «дикие» люди, живущие радостно, без правил и запретов, но и без цивилизации. Страна искусственного счастья напоминает замкнутый, отгороженный от всей вселенной остров. Общество, изображенное в романе, достигло материального совершенства и остановилось в своем развитии, погрузившись в состояние духовной и социальной энтропии.

Но в его жизни появляется женщина 1-330. Она заговорщица, планирующая использовать космический аппарат «Интеграл», разрабатываемый инженером, для разрушения Зеленой Стены и воссоединения всех людей. Испытав чувство любви, влияние искусства Д-503 бросает свою подругу 0-90 и переселяется в Древний Дом новой подруги. Спустя время «Интеграл» готов, Д-503 и 1-330 взлетают, но их план нарушен предательством коллеги инженера. Бунтари вынуждены вернуться: Д-503 подвергается операции лишения фантазии. Любовь в его душе разрушена, и он равнодушно взирает за пытками над 1-330.

Если Чернышевский избрал частичную аллегорию, то Замятин создал абсолютно аллегорическую модель государства, однако не возможного в будущем, а существующего в настоящем.

Чернышевский отрицал главенствующую роль государства, Замятин подчеркивал преступность тоталитарного государства.

Уже само название антиутопия говорит о том, что Замятин стал оппонентом утопистов, в том числе Чернышевского, но пользуется при этом их же инструментами – аллегорическим изображением общественного строя. То есть фактически авторы схоже описывают государство будущего, но при этом отличается их взгляд на данную форму государства и стиль правления. Критика утопии строится, прежде всего, как критика функционализма через показ абсурдности в крайних ее проявлениях.

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8 


Другие рефераты на тему «Литература»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы