Достоевский и Гюго

Герой у гроба жены анализирует и переосмысливает жизнь. Он ходит по комнатам и думает, думает. Он говорит вслух не кому-либо, - себе! Несчастный муж, следственно, не может вести запись мыслей и ощущений. И точно так же он, отверженный всеми ростовщик, не имеет возможности рассказать кому-то то, что он вспоминает и ощущает мучительно. И поэтому-то Достоевский и говорит, что это «не рассказ» по ф

орме. Это что-то новое, необычное, «фантастическое».

Однако Федор Михайлович не считает себя новатором, первооткрывателем формы. Виктору Гюго он отдает пальму первенства. «Подобное уже не раз допускалось в искусстве, - замечает он в Предисловии к рассказу, - Виктор Гюго, например, в своем шедевре «Последний день приговоренного к смертной казни» употребил почти такой же прием, и хоть и не вывел стенографа, но допустил еще большую неправдоподобность, предположив, что приговоренный к казни может (и имеет право) вести записки не только в последний день свой, но даже в последний час и буквально в последнюю минуту. Но не допусти он этой фантазии, не существовало бы и самого произведения, - самого реальнейшего и самого правдивейшего произведения из всех им написанных».[129]

Итак, главной задачей автора, как говорится в Примечаниях к «Кроткой», было найти верный «тон» и единственно возможную повествовательную форму, способную передать трагизм «факта» одновременно «простого» и «фантастического» (24, 387).

Речь героя, говорящего сам с собой, передана с необычайной точностью. «Я все хожу и хочу себе уяснить, это. Вот уже шесть часов, как я хочу уяснить и все не соберу в точку мыслей. Дело в том, что я все хожу, хожу, хожу… Это вот как было. Я просто расскажу все по порядку».[130]

Проследим жанровые характеристики рассказа, данные В.Н. Захаровым. Согласно его точке зрения, рассказ предполагает одного главного героя, «когда же их несколько (обычно не более двух-трех) – один из них главный: это сам рассказчик или тот, о ком рассказ».[131] Сущностью содержания для русского рассказа является «случай» или характер. Рассказ предполагает «отсутствие серьезной пространственно-временной разработки содержания».[132]

«Кроткая» соответствует этим параметрам, несмотря на «фантастичность». Один главный герой, он же – рассказчик, - муж самоубийцы. В содержании переплетаются «случай» и «характер» (даже два характера: ее, «кроткой», и его, ростовщика). Пространственно-временные характеристики составляются воедино только посредством памяти рассказчика.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что «Кроткая» действительно рассказ по жанру, но рассказ, написанный в форме записок, и, с точки зрения содержания, мироощущения, близко примыкающий к исповеди.

ГЛАВА 4.

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ МЕТОД В ПРИМЕНЕНИИ К ГЮГО И ДОСТОЕВСКОМУ.

В. Гюго и Ф.М. Достоевского с полным правом можно назвать величайшими писателями своего времени, оказавшими (и до сих пор оказывающими) огромное влияние как на французскую и русскую литературу в частности, так и на мировую литературу в целом. Поскольку в данной квалификационной работе я сравниваю произведения вышеназванных авторов, то считаю нужным рассмотреть сам принцип компаративизма, особенно широко используемый в данной главе, ибо сравнение – важнейший инструмент «понимания» как такового.

Специальной областью сравнительного литературоведения является сопоставительное изучение явлений, принадлежащих к литературам разных наций, разных эпох, разных авторов. В данном случае речь пойдет как раз о сопоставлении произведений разных авторов, принадлежащих к разным национальным литературам, но творившим приблизительно в одно время, и даже знакомым лично.

Влияние может носить как односторонний, так и двусторонний характер. Другими словами, речь идет о проникновении и взаимопроникновении произведений друг в друга. Возможно влияние одного автора на другого (как в нашем случае; ибо хотя воздействие Гюго на творчество Достоевского доказуемо, об обратном направлении – влиянии Достоевского на Гюго – говорить не приходится), или обоюдное взаимопроникновение мыслей, идей, сюжетов, тем и пр. в творчестве авторов-современников.

При помощи метода компаративистики тексты могут сопоставляться по генетическому и типологическому признакам. В ситуации с Ф.М. Достоевским и В. Гюго с большой долей уверенности можно говорить о генетической связи, поскольку влияние творчества Гюго на писательский гений Достоевского признавалось последним неоднократно, как в личной переписке с братом, так и в литературных трудах.

Генетическое сходство возникает в результате непосредственного контакта. Однако сам контакт может быть различного свойства. В учебном пособии Зинченко, Зусмана и Кирнозе[133] приводятся следующие варианты:

1) «личное знакомство писателей-современников». Авторы приводят несколько примеров, и среди них – «личное знакомство А. Белого с немецким поэтом Кристианом Моргенштерном. Этот эпизод явился важной вехой внутреннего развития русского поэта. Во время единственной встречи не было сказано ни слова. Однако для А. Белого эта встреча приобрела символическое значение. Позднее эта встреча стала важным мотивом его поэзии. С Моргенштерном связывал А. Белый свое истолкование современности».[134] В случае с Достоевским и Гюго нельзя говорить о влиянии личного знакомства на творчество Федора Михайловича. Достоевский воспринимал великого французского писателя через его произведения, которые начал читать еще с юности. А встретиться им посчастливилось уже в зрелые годы, намного позже написания «Записок из Мертвого дома».

2) Заочное знакомство писателей удаленных эпох. «Таково, например, тяготение О.Э. Мандельштама к Данте Алигьери. Произведения писателей прошлого оказываются тем самым вовлеченными в динамическое, «сегодняшнее» развитие культуры, переходя с оси диахронии на ось синхронии».[135] Причислить Достоевского и Гюго к писателям «разных эпох» мы не можем, поскольку эти авторы были современниками. Не можем мы говорить и о «тяготении» Достоевского к Гюго, так как творчество русского писателя глубоко самобытно, индивидуально. Однако влияние на определенные произведения, на «Записки из Мертвого дома» в частности, прослеживается довольно четко.

3) «случаи, когда произведение, не имевшее большого значения для собственной литературы, подвергаются мифологизации в другой литературе. Такая судьба выпала, например, на долю романов Р. Джованьоли «Спартак» и «Овод» Л. Войнич. В советской литературе они были усвоены с особой интенсивностью, поскольку совпали одновременно с социальными и художественными запросами времени».[136][137]

Также авторы Учебного пособия придают большое значение владению «воспринимающего» писателя иностранным языком, на котором написан «воспринимаемый» им источник. Ведь переводное издание в той или иной степени не может не отличаться от оригинала; порой в перевод вплетается мировосприятие самого переводчика, его владение ситуацией, играет роль его словарный запас и т.д. В связи с этим аспектом следует вспомнить о том, что перед изданием «Записок из Мертвого дома» родной брат Ф.М. Достоевского, Михаил, переводит «Последний день приговоренного», в котором не исключена правка самого Федора Михайловича. Русский писатель владел французским языком и мог воспринимать произведения Гюго, не опасаясь возможных при переводе искажений текста.

Страница:  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
 16  17 


Другие рефераты на тему «Литература»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы