Инфернальные женщины в романах Достоевского

Восемнадцатилетняя девушка спасла душу Раскольникова, только теперь это была теперь не просто девушка Соня, а его идеал, его любовь, вся его жизнь.

Нельзя не согласиться с утверждением О.В. Глажинской, которая считает Соню «выразительницей православных воззрений Достоевского, можно – просто «добрым Ангелом» и спасительницей Раскольникова. Соня учит жить «не всяко, но в духе»: любить людей т

акими, каковы они есть, и прощать их, видеть в каждом человеке творение Божие и доверять им; понимать то, что, живя так, человек не только внутренне изменяется сам, но и светом своей любви преображает всё вокруг». Сам Достоевский писал о том, что для него «нравственный образец и идеал один». Н. Бердяев это подтверждает: «Для него человек не только психологическое, но и духовное существо» [34].

«Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!» [19, гл. 4, ч. 1, с. 59]. Она всегда будет «вечной», потому что инфернальные женщины остаются в истории литературы, как воплощение роковой красоты, силы духа, ума, таких женщин мало. Это женщины с «большой буквы» и не важно социальное положение в обществе, ремесло, которым зарабатывают на хлеб, главное то, что в душе, в сердце, то, что не может разглядеть каждый.

1.2 Настасья Филипповна – образ инфернальной женщины в романе «Идиот» Ф.М. Достоевского

Еще одна героиня Достоевского – Настасья Филипповна – роковая, гордая, инфернальная женщина в романе «Идиот». Образ этой героини взят с первой жены Достоевского Марьи Дмитриевны, он как будто «списал» её на бумагу, отобразив все её черты характера, поведения, внешность. История любви Достоевского с Марьей Дмитриевной похожа на историю Рогожина и Настасьи Филипповны, такая же тяжелая, неравная, любовь со страданиями и мучениями.

«Он в нее влюбился без памяти – ее сострадание, участие и легкую игру от скуки и безнадежности принял за взаимное чувство. Достоевский овеял ее всеми чарами неудовлетворенных желаний, эротических фантазий и романтических иллюзий, накопленных за годы вынужденного воздержания. Кроме того, она страдала, а чувствительность к чужому горю всегда подогревала его страсть. Очень скоро их связь переросла в сильную привязанность. Тут бы и пожениться, но экзальтированная Марья Дмитриевна начала испытывать чувства «на прочность». Она писала Достоевскому то истерически ненавидящие письма, то страстно любовные. Его эта игра убивала, ведь он любил со всей силой и страстью запоздалой первой настоящей любви. Достоевский был на грани безумия. Мучился он, мучилась она» [34] (В. Кожинов).

История очень похожа на историю героев романа.

Настасья Филипповна – это весьма сложная и непростая натура. Она несчастна, много страдала, никогда никого не любила, очень любила себя, сильная, ей роковая красота и поразительный ум, и хитрость – это «яд» для мужчин знавших её, да и для женщин тоже. В её присутствии в обществе ни одна женщина не сияла так же ярко, ни была так величественна, ни одна не могла заставить молчать, только взглянув своим испепеляющим взглядом.

«Ею движет «бесовская гордость», не дающая принять сострадание Мышкина. Поэтому и не может состояться гуманистическое «воскресение» Настасьи Филипповны, ее «возвращение» к «образу чистой красоты» (каковым она, по-видимому, никогда и не являлась)». (из статьи Л.Н. Смирновой «Мир красотой спасётся»). В одной из последних сцен романа, перед несостоявшимся венчанием героини с князем, собравшуюся дома толпу поражает ее «инфернальная», демоническая красота: она вышла «бледная, как платок; но большие черные глаза ее сверкали…, как раскаленные угли» [20, ч. 4, с. 569]. При завязке романного действия, глядя на портрет Настасьи Филипповны и дивуясь ее ослепительной красоте, князь Мышкин восклицает: «Ах, кабы добра! Все было бы спасено!» [20, ч. 1, с. 36]. Ведь «сладостная мечта», о которой говорил Пушкин в своем «Рыцаре бедном», в представлении героев романа, той же Аглаи, – это «восстановить и воскресить человека».

Именно с такой целью Мышкин предлагает свою руку Настасье Филипповне в первый же день знакомства. Гуманистическая «истина», соединяясь с прекрасной внешностью и добром, воссоздаст в бывшей куртизанке «образ чистой красоты».

Красота телесная в сочетании с красотой нравственной «спасет мир», потому что, как писал Достоевский еще в статье 1861 года, она «присуща всему здоровому», является «необходимой потребностью организма человеческого» [30]. Но все складывается не так, как первоначально задумывал автор «Идиота». В романе появляется «гениальная фигура» Лебедева, мелкого дельца мошенника, интригана и в то же время глубочайшего философа парадоксалиста, толкователя Апокалипсиса. Именно он высказывает ключевые для дальнейшего понимания главных образов «Идиота» мысли: «…закон саморазрушения и закон самосохранения одинаково сильны в человечестве» [20, ч. 2, с. 278], «дьявол… владычествует человечеством до предела времен, еще нам неизвестного» [20, ч. 2, с. 280], «ослабели,… помутились источники жизни» в «наш век пароходов и железных дорог» [20, ч. 3, с. 354].

Из сюжета становится очевидным, что в судьбе Настасьи Филипповны действует «закон саморазрушения»; в её лице красота не спешит сочетаться с истиной и добром, хотя имеет все возможности для этого.

Во-первых, при ближайшем рассмотрении трудно назвать героиню жертвой социальной несправедливости: в 1860-е годы в образованных кругах России буквально процветал культ свободной в выборе любимого человека женщины, жениться на которой считалось «передовым» поступком. Кроме того, героиня вполне могла бы отказаться от роскошной жизни на средства влюбленных богачей, если уж так тяготилась своей «продажностью», и жить самостоятельно, скромной трудовой жизнью. Зло, но, по сути, справедливо бросает ей Аглая: «Захотела быть честною, так в прачки бы шла» [20, ч. 4, с. 547].

Наконец, еще в начале произведения у нее появляется возможность выйти замуж за только что получившего огромное наследство князя Мышкина, горящего желанием искупить ее прошлые страдания искренним уважением и преданной любовью. Однако Настасья Филипповна уезжает с купцом Рогожиным, а затем в течение всего романного действия, мечется между обоими героями, доводя их до умопомрачения.

Прекрасно понимая, что собственническая страсть Рогожина грозит ей гибелью, она, тем не менее, в очередной раз убегает в подвенечном платье от Мышкина и практически сознательно идет под нож измученного ревностью Парфена.

Сострадание бессильно по отношению к Настасье Филипповне. Христианство не может быть сведено к одной «жалости»: Мышкин не «воскресил» героиню ни духовно, ни социально. В мире, лежащем во зле, даже «положительно прекрасный человек» своими силами не способен «спасти» другого человека, не может противостоять дьяволу без Божьей поддержки. Тяга Мышкина к Настасье Филипповне ощущается «как влечение к какому-то жалкому и больному ребенку, которого трудно и даже невозможно оставить на свою волю», и он её «любит не любовью, а жалостью» Его выбор между Аглаей и Настасьей Филипповной был предопределен так: «Ведь она такая несчастная. Незнакомые ей до сих пор человечность и бескорыстие способствует нравственному сдвигу в ожесточенной душе» [30].

 Скачать реферат