Бритва Оккама
Вместе с тем понятие простоты не является однозначным (простота в смысле удобства манипулирования, легкости изучения, простота допущений, лежащих в основе теоретического обобщения, независимость таких допущений и т.д.). Неочевидно также, что само по себе стремление к меньшему числу посылок непосредственно связано с повышением эмпирической надежности теоретического обобщения.
В логике стремл
ение к «экономии исходных допущений» выражается в требовании независимости: ни одна из принятых аксиом не должна выводиться из остальных. Это относится и к принимаемым правилам вывода. С «Б. О.» определенным образом связано и следующее обычное требование к доказательству: в числе его посылок не должно быть «лишних утверждений», т.е. утверждений, не используемых прямо при выведении доказываемого тезиса. Это требование «экономии посылок» не является, конечно, необходимым. Оно не представляется также достаточно ясным и не включается в само определение доказательства. Доказательство с «излишними» или чересчур сильными посылками в каком-то смысле несовершенно, но оно остается доказательством.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Из сказанного видно, что сегодня настоятельно требуется участие Уильяма Оккама, его «бритвы» в решении означенных проблем. Что завещал нам английский философ XIV в.? Представитель позднего номинализма, критик схоластического реализма У. Оккам провозгласил знаменитый «принцип бережливости», названный «Бритвой Оккама». Сущности, заявлял он, не должны умножаться сверх необходимости, бесполезно делать посредством многого то, что может быть сделано посредством меньшего. «Бритва Оккама», будучи одним из ранних лозунгов эмпиризма, предполагала изгнание из науки многочисленных «субстанциальных форм», «натур», которые в избытке поставлялись, измышлялись сторонниками «реализма», она выражала требование отсекать все, что усложняет и запутывает объяснение, что противостоит принципу экономии мышления.
Призыв Оккама можно прямо связать с актуальным и поныне требованием строгости и точности в использовании понятий, чтобы каждое из них не покушалось на «владения» других, было достаточно конкретным и вполне определенным, чтобы не создавались лишние (когда, в частности, различные по названию понятия оказываются синонимами) и, тем более, претендующие на всеохватность.
Против прошлых и нынешних попыток создать и превратить существующие понятия и концепции в самые общие, почти абсолютные отчетливо выступал и наш знаменитый мудрец Козьма Прутков. «Никто, — провозглашал он, — не обнимет необъятного», и потому надо плюнуть в лицо тому, «кто скажет, что можно объять необъятное».
Можно напомнить, что «болезнь» всеохватывающей трактовки понятий и идей, о современных проявлениях которой будет специально сказано ниже, издавна имела много различных проявлений.
Известна универсальная метафизическая система Аристотеля, схематично и энциклопедично охватывающая всю действительность; попытка Р. Декарта в XVII в. создать единую универсальную науку; стремление Г. Гегеля дать всеобщее научное знание о мире, превратить философию в науку наук, «раскрыв» тем самым абсолютную истину; намерение О. Конта в XIX в. создать единую и всеобщую социальную науку в виде социологии, а заодно и изложить в едином цикле знаний основы всех наук; попытка русского философа B.C. Соловьева получить исчерпывающее познание мира посредством метафизики всеединства; выдвижение А.А. Богдановым в XX в. в его тектологии, всеобщей организационной науке, идеи единой науки, охватывающей и естество- и общество-знание. Однако все эти и подобные им идеи и начинания были в лучшем случае лишь приближением к цели, но никак не ее достижением — созданием единой и всеобщей науки, целостного знания о мире. Такого наукознания нет и, видимо, никогда не будет. Невозможность осуществления универсального понятийно-философского и общенаучного синтеза всех имеющихся знаний особенно ясно представляется теперь, когда накоплен колоссальный массив теоретического и историко-эмпирического материала, создана широко разветвленная сеть наук и базовых понятий, т.е. в наше время уже не могут, по всей видимости, родиться Гегели и Соловьевы. Как правильно отмечает А.В. Иванов, эпоха созидания всеобъемлющих и грандиозных идей и систем знания «осталась в прошлом», сегодня мы должны расстаться с «универсалистскими иллюзиями», ясно понять, что мы живем в пору «гениальных частностей», методологического прояснения результатов конкретных научных дисциплин. Новая ситуация, казалось бы, для всех стала ясной. А между тем история «всеединой» мысли оказалась настолько «хитрой», что, расставшись с одной своей формой — воплощением по преимуществу в универсальных философских и общенаучных системах, стала возрождать себя в другой — в расширительной трактовке исходных, фундаментальных понятий, а также отдельных ранее возникших дисциплин: культурологии, цивилизациологии, антропологии, социологии, аксиологии, языкознании, теологии, информациологии и некоторых других. Все они так или иначе выступили с претензией на всеохватность, тождественность с общим учением об обществе, соперничая и вытесняя с «универсального поля» своих «конкурентов». Это особенно заострило проблему границ, пределов общетеоретических категорий, что сделало ее, кстати сказать, одной из основных в современной социологической трактовке социальной философии.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1) Меггерс Б.Дж. Закон эволюции культуры как инструмент практического исследования // Бобахо В.А., Левикова СИ. Культурология. Программа базового курса. Хрестоматия. Словарь терминов. М., 2000. С. 66.
2) Роберт Т. Кэррол «Бритва Оккама» // Энциклопедия заблуждений: собрание невероятных фактов, удивительных открытий и опасных поверий. М.: «Диалектика», 2005. — С. 78-82.
3) Иванов А.В. Сознание и мышление. - М.: ЭКСМО, 1994. - С. 4.
Скачать реферат