Гарибальди в русской прессе

Вот какого Гарибальди рисовал Степняк: «Дикий наездник пампасов в красной рубахе и высокой калабрийской шапке с широким белым пончо на плечах, с огненно-красными кудрями и с такой же бородой, развевающимися по ветру, прекрасный, как античный Марс. Кто на него взглянет, тот с ума сойдет»[8].

Русский биограф, правда, невысоко оценил литературные достоинства воспоминаний самого Гарибальди, а е

го беллетристические сочинения вообще находил «ниже критики». «Дело в том, – замечал Степняк, – что Гарибальди не писал поэму, а создавал ее своей жизнью. Жизнь Гарибальди не только прекрасна, но именно художественно прекрасна»[9].

Гарибальди занимал значительное место в умах прогрессивно и либерально настроенных российских людей того времени. Можно сказать, что он был наиболее популярной исторической личностью для россиян второй половины позапрошлого века. Так, например, «Санкт-Петербургские ведомости» объявляли (20 мая 1860 года), что «вся Европа с нетерпением смотрит на одного человека. В его руках не только судьба Сицилии и Неаполя, но и всей Италии, и как знать, может быть, и значительной части Европы…» Тогда Гарибальди со своей «тысячей» освобождал Сицилию. Гарибальди был связан с такими прогрессивными людьми того времени как А.И. Герцен, Д.И. Менделеев, Л.И. Мечников, Н.И. Пирогов и др.

Добролюбов в своем письме к Некрасову писал: «Гарибальди! Вот человек, не уступивший пошлости, а сохранивший свято свои идеи… Очевидно, этот человек должен чувствовать, что он не загубил своей жизни, и должен быть счастливее нас с вами[10]».

Лучшие статьи о Гарибальди – своем личном друге написал А.И. Герцен. Вот, что он, в частности, пишет: «Костюм его чрезвычайно важен: в красной рубашке народ узнает себя и своего. Аристократия думает, что, схвативши его коня под уздцы, она поведет куда хочет и, главное, отведет от народа; но народ смотрит на красную рубашку и рад, что дюки, маркизы и лорды пошли в конюхи и официанты к революционному вождю, взяли на себя должности мажордомов, пажей и скороходов при великом плебее в плебейском платье… Гарибальди, целиком взятый из Корнелия Непота, с простотою ребенка, с отвагой льва… Он сделался «невенчанным царем» народов, их упованием, их живой легендой, их святым человеком, и это от Украины и Сербии до Андалузии и Шотландии, от Южной Америки до Северных Штатов. С тех пор он с горстью людей победил армию, освободил целую страну и был отпущен из нее, как отпускают ямщика, когда он довез до станции. С тех пор он был обманут и побит, и так как ничего не выиграл победой, не только ничего не проиграл поражением, но удвоил им свою народную силу. Рана, нанесенная ему своим, кровью спаяла его с народом[11]»

17 апреля 1864 года итальянский герой поднимет бокал «за юную Россию, которая страдает и борется, за новую Россию, которая, раз одолев Россию царскую, будет, очевидно, в своем развитии иметь огромное значение в судьбах мира!»

Ответ Герцена: «Тост ваш дойдет до наших друзей, дойдет до каземат и рудников…»

Юный Дмитрий Менделеев, в политике отнюдь не революционер, молодой Менделеев в восторге: «Где был когда-нибудь такой человек, как Гарибальди?… Он всех и каждого очаровывает, заставляет бросить личные цели для общих, его красноречие просто, как и он сам, – моряк, генерал не по чину, а по природе, правитель, оратор… Он не берет ни почестей, ни денег. Счастлива страна, которая может назвать, может производить таких людей!»

Тимирязев же предлагает, может быть, лучшее объяснение, отчего к генералу в красной рубашке так тянутся ученые, особенно естественники: «Дарвин и Гарибальди… оба вели борьбу за свободу, один – мыслью, другой – жизнью!»

Тургенев в ту пору шутил, что боится ехать в Италию. «Потом вернешься в Россию и вдруг закричишь «Viva Garibaldi» « или «Abasso» (Долой!) кого-нибудь другого, и глядь, с трех сторон розги хлещут по спине»[12].

Тургенев необычайно тонко описал политические реалии России того времени. Там, в русской столице вокруг Гарибальди происходят вещи комические и трагикомические. С одной стороны, дело идет к свободе крестьян русских – значит, не страшны разговоры о свободе итальянской, к тому же нация, патриотизм – эти сюжеты ведь поощряются и российской властью! Наконец, Австрия, один из главных врагов итальянской независимости, в это время отнюдь не друг русской короне.

Поэтому о Гарибальди писать разрешено, но одновременно не очень… Ведь все-таки революция, все-таки неаполитанского короля сбросили с престола. Самый выгодный товар в книжных лавках – это портреты Гарибальди; но редактору газеты, поместившему такой портрет, тут же объявлен выговор; изображение генерала кое-где изъято, но… не совсем запрещено. Действительно, как бороться с портретами, когда в Одессе, скажем, они буквально в каждом доме, когда не удается справиться даже с изображениями друга Гарибальди, «государственного преступника» и изгнанника – Герцена (один чиновник, уличенный в том, что в его квартире над столом висит большой портрет Герцена, отвечал, что повесил «из ненависти», чтобы иметь возможность постоянно «плевать и проклинать негодяя»).

Власть напугана и будто слышит то, что говорит и думает немалое число людей: «Гарибальди – это мы!»

Гарибальди любят русские люди того времени довольно различных взглядов. Н.И. Пирогов, великий хирург и сверх того крупный чиновник министерства просвещения, мгновенно откликается на приглашение осмотреть, как он выразился, «знаменитую рану» Гарибальди. Как раз совет русского врача – не торопиться с извлечением пули – оказался верным (советский ученый Владимир Невлер отыскал в архиве теплые строки благодарности, которые Гарибальди адресовал своему исцелителю). Автор работы думает, что это было, прежде всего, связано с личными качествами Гарибальди – бойца, но притом рыцаря, революционера – но всегда чистого, благородного, вождя – но без корысти. Сергей Степняк писал: «Ярлык, на лицевой стороне которого написано «герой», имеет свою изнанку, на которой всегда почти написано «изверг». Такими были все цезари, наполеоны — большие, средние, малые и малейшие, — героизм их заключался в том, что, не щадя ни себя, ни других (больше, впрочем, других!), они добивались личного возвышения. Гарибальди для себя лично никогда ничего не добивался, нет! Даря царства, оставался беден, уж как последний из своих волонтеров[13]».

Стоит ли удивляться, что среди ли добровольцев в отрядах генерала краснорубашечника было множество русских. К ним относятся Лев Мечников, Анна Толиверова-Якоби, Герман Лопатин, Андрей Красовский, Владимир Ковалевский… Не забудем упомянуть и Николая Берга – автора первых русских корреспонденции о действиях Гарибальди (позже ему досталось от начальства за чрезмерное восхваление «красного генерала»).

Русское правительство официально выразило соболезнование по поводу смерти Джузеппе Гарибальди.

Интерес к Гарибальди и его жизненному пути не утихал и после его смерти. Некоторые книги, итальянские или про Италию, какие вызывали сравнительно недолгий интерес римской, миланской публики, на многие десятилетия делались книгами любимыми, настольными у тысяч москвичей, петербуржцев, одесситов, кавказцев. Сам Гарибальди или рассказы о нем за 47 лет, с 1861 по 1908 год, были изданы в России 539 раз: иногда эти сочинения назывались просто и строго – «Из воспоминаний», а иногда так: «Кровавые приключения грозного атамана разбойников, или Разбитая любовь прекрасной итальянки».

Страница:  1  2  3 


Другие рефераты на тему «Журналистика, издательское дело и СМИ»:

Поиск рефератов

Последние рефераты раздела

Copyright © 2010-2024 - www.refsru.com - рефераты, курсовые и дипломные работы